Лоцман Костенко
За долгие годы работы на судах Черноморского пароходства мне не раз приходилось бывать в странах Ближнего Востока: Сирии, Ливане, Египте, Йемене. И сегодня, когда вижу по телевизору какая там идет война, как бегут оттуда, прорываясь в Европу, тысячные толпы беженцев, вспоминаю рейсы, в которых мы заходили в сирийсий порт Латакию, ливанский Бейрут, египетскую Александрию или в йеменский Аден. И везде нас, советских моряков, встречали как добрых и надежных друзей.
Да и как могло быть иначе, если в Сирии Советский Союз строил железные дороги и помогал в разработке нефтяных месторождений. В Египте возводил на реке Нил Ассуанскую плотину. В Ливане строил электростанции. А в Йемене соединил глубоководным каналом город Ходейду с побережьем Красного моря, построив там порт.
В этих странах у меня было много интересных встреч. К нам в гости приходили сирийцы, получившие образование в советских вузах и, в общении с нами старались совершенствовать свой русский язык.
В Бейруте мы заказывали продукты у обслужившего советские суда торговца Мустафы, который разговаривая на ломаном русском, говорил: «Ваш язык – мой кормилец».
А в Александрии к нам приходил худой старик с колючей щетиной на впалых щеках, бывший белогвардейский офицер, бежавший осенью 1920 года из Крыма с остатками войск барона Врангеля, разгромленных Красной армией. После долгих скитаний по Болгарии, Турции, Сербии он осел в Александрии, где работал портовым сторожем.
Он приходил к нам поговорить на родном языке, и когда повариха угощала его борщом, ел жадно, торопливо, словно боялся, что тарелку с борщом у него отберут. И пока он ел повариха, добрейшая тетя Даша, смотрела на бывшего белогвардейского офицера глазами полными слез…
Но самая интересная встреча произошла у меня в Адене. О ней и хочу рассказать.
Однажды на теплоходе «Аркадий Гайдар», на котором я работал старшим механиком, на переходе из Японии на Черное море заболел матрос. Ему нужна была срочная операция и капитан запросил пароходство разрешить зайти в ближайший порт, сдать заболевшего в госпиталь.
Ближайшим портом был Аден и, получив «добро», капитан направил судно туда.
Заход в Аден сложный. Порт окружают высокие скалы, о которые с грохотом разбивается океанский прибой, а при входе в порт можно напороться на подводный риф.
Поэтому при заходе в Аден берут лоцмана.
Когда Аден был уже близко и я увидел идущий к нам лоцманский бот, я спустился в машинное отделение. При заходе или выходе из порта стармех должен находиться у пульта управления главным двигателем.
Как только я спустился вниз, звякнул машинный телеграф. Его стрелка остановилась на команде: «Малый вперед». Я начал убавлять обороты главного двигателя, но тут позвонил капитан и попросил меня подняться на мостик.
Оставив за себя вахтенного механика, я поспешил наверх, гадая, зачем я вдруг понадобился капитану.
Каково же было мое удивление, когда, поднявшись на мостик, увидел рядом с капитаном своего старого друга Володю Костенко! Одетый в форму арабского лоцмана, он отдавал команды рулевому, ведя «Аркадий Гайдар» по безопасному фарватеру.
С Володей я работал на танкере «Ельня». Он был старшим помощником капитана, я вторым механиком. Нас сблизила любовь к литературе. Кроме того меня привлекало в нем обостренное чувство справедливости и смелость поступков. Когда с приходом в Одессу, например, на борт поднимались представители пароходства с проверкой состояния судна, он мог вступить с ними в спор, если видел несправедливость их придирок. К тому же он был добрым и отзывчивым человеком.
После «Ельни» Володя стал плавать капитаном, я старшим механиком, и виделись мы редко.
И вот – эта встреча!
Как только в бухте Адена окруженной высокими горами мы стали на якорь и санитарный катер под трепещущим на ветру флагом красного полумесяца увез нашего больного, Володя пригласил капитана и меня к себе. И пока лоцманский бот, тарахтя мотором и оставляя за кормой черный шлейф дыма, шел к причалу, Володя успел рассказать как попал в Аден.
В те далекие уже времена, когда Советский Союз был могучей державой, советские специалисты, как я сказал выше, работали во многих странах мира. Помимо строителей, геологов, нефтяников для работы за рубежом приглашались и моряки. Наши капитаны и старшие механики плавали на судах Болгарии, Кубы, Ирака и Ирана, не имевших в достатке своих морских специалистов.
А на Суэцком канале, после его национализации в 1956 году президентом Египта Насером и ухода оттуда английских лоцманов, на проводке судов стали работать наши лоцманы.
Позже советских лоцманов, которых, как правило, набирали из опытных капитанов, стали приглашать и в освободившиеся от колониального господства европейских стран в порты Африки и Ближнего Востока.
Как рассказал Володя, он после отпуска ожидал свое судно, на котором плавал капитаном, как вдруг его вызвал начальник морской инспекции Черноморского пароходства, с которым он вместе заканчивал Одесское Высшее мореходное училище, и предложил поехать в Аден лоцманом. Не долго думая, Володя согласился.
Так он оказался в местах, о которых еще в детстве читал в сказках «Тысяча и одной ночи».
Жил Володя на красивой вилле с песчаным пляжем, огороженным от океана сеткой от акул.
Вилла была построена для английских лоцманов. Долгие годы Йемен был под английским владычеством, и лишь в 1967 году восставший народ этой страны избавился от своих британских господ.
После англичан на вилле жил лоцман поляк, потом хорват, и вот теперь он - лоцман Костенко.
На вилле было восемь комнат с паркетными полами, с широкими византийскими окнами, за которыми ослепительно синела морская гладь. А в столовой, куда привел нас Володя, на столе стояла ваза со свежими цветами.
-Ну, прямо королевские покои у тебя! – сказал наш капитан. – И слуги, наверно, есть. Одному с уборкой такой виллы не управиться!
Володя улыбнулся, и, ничего не ответив, начал накрывать на стол.
И лишь когда под хорошую закуску мы прикончили бутылку «Столичной» и Володя, поставив перед нами изящные фарфоровые чашечки, принес из кухни кофейник с крепким ароматным кофе, лишь тогда, усевшись за стол, он сказал:
- А теперь слушайте!
И мы узнали такую историю…
Когда Володя прилетел в Аден и встретивший его в аэропорту чиновник привез на эту виллу, у входа он увидел мальчика, которому на вид было лет двенадцать – тринадцать.
- Знакомьтесь, - сказал чиновник, показывая на мальчика. – Зовут его Ахмет. Он знает английский. Он будет убирать комнаты и готовить обед. Я уверен, вы останетесь им довольны.
И, действительно. Проснувшись на следующее утро, Володя увидел начищенной до блеска свою обувь, а на стоявшем возле постели стуле лежала наглаженная белая лоцманская форма. В столовой, накрытый крахмальной салфеткой, Володю ждал завтрак.
А когда после завтрака он прошелся по комнатам, то увидел натертые паркетные полы, по которым весело перебегали солнечные зайчики, отражавшиеся от бившего в окна жаркого солнца.
Ахмет, гремя кастрюлями, возился на кухне. И когда Володя спросил, когда он успел все это сделать, мальчик только пожал худенькими плечами.
Оставив ему деньги для закупки продуктов и уплатив за месяц вперед сумму, которую назвал Володе чиновник, Володя пошел в Управление порта знакомится со сложностями аденского фарватера, по которому ему предстояло заводить и выводить из порта суда.
Заодно в Управлении порта Володя узнал, что работающий у него мальчик живет с матерью и тремя сестренками. Семья очень бедная и живет на заработок мальчика.
Так Володя начал жить на этой вилле, пользуясь услугами Ахмета, пока не прилетела из Одессы жена.
Узнав, сколько Володя платит Ахмету, она заявила, что убирать и готовить будет сама.
- Значит, я должен его уволить? – спросил Володя.
- Да! - ответила жена.
Нрав у нее был крутой. Спорить с ней было бесполезно. Пришлось сказать Ахмету, чтобы он больше не приходил на виллу.
- Сэр, чем я вам не угодил? –в отчаянии спрашивал мальчик, размазывая по лицу слезы.
Но что Володя мог ему ответить?!..
С того дня жизнь на вилле круто изменилась. Жена больше бегала по магазинам, чем занималась хозяйством, и Володя зачастую, возвращаясь с работы, сам готовил себе еду.
Комнаты тоже пришли в запустение. Паркетные полы уже не слепили глаза веселыми солнечными зайчиками. На них просто лежала пыль…
Забыть Ахмета Володя не мог. Все на вилле напоминало о нем. И однажды он решил навестить мальчика.
Жил Ахмет со своей семьей в самом бедном городском квартале. Отец его был рыбак и погиб в море во время сильного шторма. Мать торговала на городском рынке овощами, но зарабатывала мало и основным подспорьем семьи были деньги, которые приносил Ахмет.
Но с уходом Ахмета с виллы мать начала болеть, и выживать семье помогали сердобольные соседи.
Появление Володи в жалкой лачуге, где Ахмет жил с матерью и тремя сестренками, и где все было пропитано безропотной бедностью, произвело в семье переполох.
Увидев Володю в проеме двери, мать Ахмета вскрикнув, вскочила с кровати и, накинув на плечи рваную шаль, попятилась вглубь лачуги.
Она видно решила, что этот человек, выгнав с работы ее сына и лишив его заработка, на который жила семья, пришел предъявить Ахмету какие-то претензии, после чего его уведут в полицию!
А сестренки мальчика, испуганно выглянув из разных углов, подбежали к матери и, прижавшись к ней, со страхом смотрели на незваного гостя.
И только Ахмет, оторвавшись от лохани, в которой стирал белье, увидев Володю, радостно улыбнулся. Он знал – если его бывший хозяин к ним пришел, то с хорошими намерениями.
Вытирая тряпкой руки, он подошел к растерявшемуся Володе и пригласил войти. И тут Володя понял, как соскучился за этим маленьким трудягой. Притянув Ахмета к себе, он обнял его как родного сына.
Вскоре Володя сидел за колченогим столом, на который выложил принесенные Ахмету и его сестренкам подарки: красивую коробку конфет, несколько плиток шоколода и большую бутылку кока-колы.
А когда уходил, провожаемый восторженными возгласами всего семейства, дал мальчику деньги и сказал, что как только уедет жена, позовет его снова на виллу.
Но через несколько дней с Володей случилась беда.
На рейде Адена в ожидании лоцмана остановился греческий пароход. Володя выводил из порта испанский танкер, после чего должен был пересесть на «грека» и завести его в порт.
«Грек» был старый, ржавый и, требуя лоцмана, беспрерывно гудел. Но когда лоцманский бот подошел к его борту и Володя стал подниматься по спущенному с «грека» штормтрапу, трап оборвался и Володя грохнулся в воду.
Все бы ничего, если бы штормтрап не свалился ему на голову. От удара по голове Володя потерял сознание и утонул бы, но его успел вытащить из воды прыгнувший с лоцманского бота матрос.
С сотрясением мозга Володя почти месяц пролежал в больнице. И когда приходя в себя открывал глаза, на прикраватной тумбочке всегда видел свежие цветы. Он думал их приносит жена. Но, как сказала Володе медсестра, цветы приносил какой-то мальчик…
Вскоре после выхода из больницы Володя узнал, что жена по каким-то делам улетает в Одессу. И тогда на вилле снова появился Ахмет.
Мы были в гостях у Володи как раз тогда, когда у него снова начал работать его маленький друг. Но что могло быть потом, когда из Одессы должна была вернуться Володина жена, я мог только догадываться.
Забрав через несколько дней из госпиталя нашего больного, которому удалили аппендицит, мы уходили из Адена. Выводил нас из порта Володя. На прощение мы обнялись. И когда лоцманский бот отвалил от нашего борта, Володя помахал нам рукой. С тех пор я больше его не встречал…
