Дом с атлантами
Проплавав свыше пятидесяти лет на судах Черноморского пароходства, побывав почти во всех странах мира, я никогда не думал, что судьба занесет меня и в сухопутную страну, ничего общего не имеющую с морем. И не просто страну - в маленькое княжество Лихтенштейн. Это крохотное государство с населением всего в двадцать тысяч человек расположено в Альпийских горах между Австрией и Швейцарией. Столицу Лихтенштейна город Вадуц можно обойти за час.
В Лихтенштейн я поехал по туристической путевке, не подозревая, что эта поездка подарит мне встречу с удивительным человеком, а знакомство с ним вернет меня в мое детство...
Есть в Одессе на улице Гоголя известный всем одесситам дом. На торце этого дома два атланта держат небесную сферу.
До войны в этом доме жила подруга моей матери Елизавета Абрамовна Геллер. Она была художницей. Вся ее квартира, состоявшая из двух комнат, была увешана картинами. На них были порт, Воронцовский маяк, скалистые берега Большого Фонтана, рыбаки, шаланды, и казалось, квартира пропитана не запахом красок, а солоноватым воздухом моря.
Я с мамой часто приходил к ней в гости. И пока мама беседовала с Елизаветой Абрамовной, я рассматривал картины. Все это было мне знакомо. Все это было буквально за окном и вместе с тем производило на меня какое-то необъяснимое впечатление. Как будто и порт, и Воронцовский маяк, и берега Большого Фонтана, на которых я проводил каждое лето, - все это видел впервые. Только став взрослым, я понял, что картины Елизаветы Абрамовны были настоящим искусством...
Как-то на день рождения мне подарили книгу «Мифы Эллады». Там я впервые прочитал об атлантах. И скульптурная группа на доме, где жила Елизавета Абрамовна, стала для меня волнующей иллюстрацией к этой книге. Я стал выяснять у Елизаветы Абрамовны, как появились на этом доме атланты, кто строил его, кто был до революции его хозяином. Но она, так много знавшая, любившая рассказывать мне всевозможные увлекательные истории, особенно из жизни художников, скульпторов, архитекторов, на все мои вопросы об атлантах отвечала: «Извини, но этого я не знаю». А мама одергивала меня: «Не морочь тете Лизе голову!».
Началась война. Немецкие самолеты бомбили город и порт, и после каждой бомбежки я бежал на улицу Гоголя (мы жили рядом) -смотреть, уцелели ли атланты. Но они стояли, несмотря ни на что. И лишь от близких разрывов бомб все больше растрескивался удерживаемый ими небесный свод.
А потом пришло еще более страшное - оккупация...
Помню, когда фашисты заняли город, к нам прибежала взволнованная Елизавета Абрамовна. Евреев еще не трогали, но жильцов ее дома, и русских, и евреев, выгнали на улицу. В доме с атлантами поселился немецкий генерал.
Елизавету Абрамовну приютила моя мать. «А как же картины? -спрашивала она маму, заламывая руки. - Боже, они же достались этим мерзавцам!»
Узнав, что в доме с атлантами поселился немецкий генерал, мы с моим другом Сережей Багдасарьяном в тот же день побежали посмотреть на этого важного фашиста. Но вместо него увидели возле атлантов немецкого часового, а за спиной атлантов, на небесной сфере, чернел фашистский знак.
Одесса была отдана во власть румынам, но немецких солдат и офицеров в городе хватало. Ими, наверно, и командовал генерал, который выбрал для жилья этот прекрасный дом.
Ну а потом... Потом евреям были уготованы тюрьма, гетто на Слободке, где на наших глазах умерла от сыпного тифа Елизавета Абрамовна, зимние расстрельные этапы. А для тех, кого оставили в живых, - рабский непосильный труд в доманевском, карловском, богдановском концлагерях...
Я выжил, вернулся в родной город и первым делом побежал на улицу Гоголя, посмотреть - целы ли атланты? В доме расположился какой-то штаб, и возле атлантов снова стоял часовой, только советский. Заметив меня, он крикнул: «А ну, пацан, вали отсюда!». Я перешел на другую сторону улицы и посмотрел на атлантов. У одного была отбита рука, у другого нога. Но они по-прежнему держали на своих могучих плечах закопченный от пожарищ небесный свод...
И вот спустя много лет, приехав на экскурсию в Лихтенштейн, я неожиданно встретился с бывшим хозяином дома с атлантами. А произошло это так.
Не успел наш автобус остановиться на небольшой площади в центре города Вадуца, как в автобусе появился высокий мужчина. На вид ему было лет семьдесят. Улыбнувшись и попросив у экскурсовода микрофон, он сказал по-русски:
- Здравствуйте, мне девяносто лет, но, как видите, я еще хороший парень. Зовут меня Эдуард Александрович. А если официально -барон фон Фальц-Фейн. По матери я русский. Ее девичья фамилия Епанчина. В ее роду, а значит, и в моем, было три адмирала. Один из них был комендантом Кронштадта, другой - директором Пажеского корпуса, а третий - комендантом морской крепости Ревель. Родился я в России. Но так случилось, что много лет живу в Лихтенштейне и всегда рад встрече с соотечественниками. Я единственный русский в этом княжестве и, если меня не будут перебивать, я расскажу о себе немного подробней.
И тут я услышал захватывающий рассказ этого человека, так неожиданно появившегося в автобусе.
... В 1917 году семья барона, спасаясь от большевиков, бежала из России. Маленькому Эдуарду было тогда пять лет. Беглецы пережили все мытарства эмиграции. Голодали в холодном Берлине, скитались по чужим квартирам, жили на чердаках, а потом переехали во Францию и осели в Ницце. Здесь был дом, который задолго до революции купил отец Эдуарда. В этом доме у них бывали такие известные деятели русской культуры, как Стравинский, Дягилев, Шаляпин, Лифарь.
- Русская эмиграция тех лет, - говорил Эдуард Александрович, -это печальная страница истории. Русские генералы, бежавшие от большевиков, становились в Париже таксистами. Княгини - посудомойками в ресторанах. Бедствовали Бунин, Бенуа, Коровин...
Эдуарду Александровичу повезло. Увлекшись велосипедным спортом, он в начале тридцатых годов уже прошлого века выиграл велогонки среди студентов и стал чемпионом Парижа. Его пригласили в редакцию популярной спортивной газеты на интервью. Своим рассказом он очень понравился главному редактору.
Узнав, что молодой чемпион помимо французского языка владеет и немецким, главный редактор предложил ему поехать корреспондентом газеты в Германию, где шла подготовка к Олимпийским играм 1936 года.
- Я видел Гитлера, - продолжал Эдуард Александрович. -Он приехал на стадион во время соревнований по бегу. Его автомобиль остановился недалеко от моей репортерской кабины. Главными противниками на дистанции сто метров были немец Борхмайер и чернокожий американец Джесси Оуэнс. Толстяк Геринг, он тоже сидел недалеко от меня, орал, поддерживая немца. А Гитлер наблюдал за бегунами стоя. Он улыбался, видимо, не сомневаясь в победе немецкого спортсмена. Но первым пришел американец.
Я видел, с какой презрительной гримасой Гитлер покинул стадион, который аплодировал американцу. Всем своим видом Гитлер показывал: чернокожий победил арийца - это позор для немцев! Да, и Гитлера я видел, и его дела... После знаменитой Хрустальной ночи 1938 года тысячи немецких евреев хлынули к швейцарской границе. Я был тогда в Швейцарии и, узнав, что швейцарские власти не пропускают через границу этих несчастных людей, поехал туда. К сожалению, я ничем не мог им помочь, только написал об этом репортаж. Гитлера боялись, поэтому, боясь испортить с ним отношения, Швейцария и не пропустила через границу немецких евреев. Все они потом погибли в гитлеровских концлагерях. А вот капиталы евреев, награбленные фашистами, швейцарские банки приняли охотно.
Вы спросите, как я попал в Лихтенштейн? Моя мать через своего отца, моего дедушку, была знакома с князем Лихтенштейнским, Францем. Он был одно время послом Австро-Венгрии в России, в Санкт-Петербурге. Княжество Лихтенштейн входило тогда в состав Австро-Венгерской империи. Князь Франц был знатоком и любителем живописи. Изучая шедевры Эрмитажа и частные собрания русских коллекционеров, он подружился с моим дедушкой, директором Пажеского корпуса, который тоже обожал живопись, дружил с известными русскими художниками и стал для князя гидом и другом.
Уезжая из Санкт-Петербурга, князь сказал дедушке: «Я всегда буду рад оказать вам и вашему семейству гостеприимство в моем маленьком княжестве». Когда началось нашествие Гитлера на Францию, мама написала князю. Так я оказался в Лихтенштейне. Во время войны Лихтенштейн, как и Швейцария, держал нейтралитет, и ужасы фашизма обошли его стороной...
После войны Эдуард Александрович забросил журналистику и стал зарабатывать деньги на организации туристических маршрутов в Лихтенштейн. Позже он открыл для туристов магазин сувениров в Вадуце, а как спортсмен организовал Олимпийский комитет Лихтенштейна, и много лет является его бессменным вице-президентом. В 1980 году он впервые приехал в Москву как представитель этого комитета и с тех пор не отрывается от России.
Первым его даром своей Родине была библиотека Дягилева-Лифаря, которую он купил на аукционе в Монте-Карло в 1975 году и подарил Академии наук СССР. А по приезде в Санкт-Петербург подарил музею Шаляпина выкупленные им в Риме фамильные реликвии семьи Шаляпиных. Благодаря его усилиям прах великого певца был перевезен из Парижа в Москву и захоронен на Новодевичьем кладбище. В этом ему помог писатель Юлиан Семенов, с которым Эдуард Александрович подружился, когда тот работал корреспондентом «Литературной газеты» в Бонне.
- Юлиан часто навещал меня в Лихтенштейне, а иногда жил в моем доме. Здесь он успел даже написать две книги. Здесь же родилась у него идея издания популярной сегодня в России газеты «Совершенно секретно». Вместе с Юлианом мы занимались поисками Янтарной комнаты и организовали комитет, в который вошли Жорж Сименон и Марк Шагал.
Убедившись в результате поисков, что Янтарная комната бесследно пропала, Эдуард Александрович помог создать новую. Она была открыта в мае 2003 года, к началу празднования 300-летия Санкт-Петербурга. Для того чтобы облегчить работу реставраторов, он закупил в Швейцарии и отправил в Санкт-Петербург специальные шлифовальные станки и сверла для обработки янтаря. А сколько денег было затрачено им на то, чтобы вернуть в Россию архив следователя Н. Соколова, расследовавшего убийство большевиками царя Николая II и его семьи!
Занявшись всерьез историей своей Родины, Эдуард Александрович отыскал в архивах документы, подтверждающие пребывание в Лихтенштейне великого русского полководца Александра Суворова после его знаменитого перехода через Альпы. И теперь в том месте, где останавливался Суворов, на деньги Эдуарда Александровича установлена мемориальная доска. По его инициативе и настоянию к 200-летию перехода А. Суворова через Альпы в Лихтенштейне выпущена юбилейная почтовая марка, сразу ставшая очень ценной среди филателистов всего мира. Он же организовал туристический маршрут по тому пути, которым шли через Альпы суворовские чудо-богатыри. И сегодня на перевале Сен-Готард, который Александр Суворов в донесении императору Павлу I назвал «царством ужаса», установлена конная статуя полководца работы московского скульптора Д. Тугаринова. Стоимость статуи 150 тысяч долларов. Деньги, как сказал Эдуард Александрович, собрали швейцарцы. «Русские не дали ни копейки!»
А сколько ценнейших картин великих русских художников купил на различных аукционах и передал в Советский фонд культуры Эдуард Александрович! Репин, Бенуа, Коровин, Кустодиев, Левитан, Куинджи - всех не перечесть. Сотни икон, гобеленов, рукописей, скульптур и других ценных экспонатов передал он в дар российским и украинским музеям. А главное, в сегодняшние тяжелые времена он помогает малоимущим семьям, детям в России и Украине. На средства Фальц-Фейна создан фонд помощи для лечения в России молодых людей, больных туберкулезом.
Труды его не остались незамеченными. Президент России Борис Ельцин наградил Эдуарда Фальц-Фейна орденом Дружбы народов, а президент Украины Леонид Кучма - «Знаком президента».
- А скоро, - заключил свое выступление барон, - по приглашению президента Владимира Путина я лечу в Москву за новым орденом.
Переведя дух, он вдруг спросил:
- Среди вас из Украины кто-нибудь есть?
Я поднял руку.
- А из какого города?
- Из Одессы.
- О! - воскликнул Эдуард Александрович. - Тоща идемте в мою машину, немножко поговорим!
Я выскочил из автобуса, забыв, зачем приехал в Лихтенштейн. Эдуард Александрович подвел меня к спортивному «мерседесу» вишневого цвета. Вздохнув, он сказал:
- Да, большевики разгромили под Херсоном наше имение и заповедник Асканию-Нова. Там же убили мою бабушку. А в Одессе забрали у моих родителей консервную фабрику и выгнали семью из нашего фамильного дома. Он находится на улице Гоголя, номер 5. Знаете такой? С атлантами?
Я не поверил услышанному. Передо мной стоял хозяин дома с атлантами!
- Почему вы так смотрите на меня? - удивленно спросил барон.
Волнуясь, я рассказал о моем знакомстве с этим домом, о погибшей
в гетто жительнице дома художнице Елизавете Абрамовне Геллер и о том, что во время оккупации фашистами Одессы в этом здании жил немецкий генерал.
- О! - снова воскликнул Эдуард Александрович. - Спасибо за такие уникальные подробности. За это я подарю вам свою книгу. Там есть немножко и про этот дом. Я был в Одессе, когда праздновалось 200-летие этого замечательного города. И фотографировался возле дома с атлантами.
Он протянул мне книгу.
- Давайте надпишу. Как вас зовут?
...Возвратившись из Лихтенштейна, я несколько дней не выпускал эту книгу из рук. Она издана в Москве в 2001 году и называется «Барон фон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа». Эдуард Александрович надиктовал книгу московской журналистке Надежде Данилевич, которая в течение нескольких лет работала у него секретарем. Книга захватывает с первых страниц. Вот, например, такой эпизод:
«Когда Эдди было 11 лет, он услышал от взрослых, что в Ниццу пришел пароход из советской России. Не говоря никому ни слова, он сел на велосипед и поехал в порт. Подъехав к пароходу, он крикнул матросам: «Эй, я тоже русский!». А они ответили: «Убирайся отсюда, сволочь эмигрантская!».
Домой Эдди пришел в слезах. Мать отругала его и сказала, чтобы он больше никогда не разговаривал с советскими людьми. «Они все хамы».
Этот эпизод заставил меня вспомнить точно такую историю. Как-то мой теплоход «Аркадий Гайдар» пришел в Марсель. На следующий день на судно поднялся пожилой мужчина в потертой шляпе. Приподняв шляпу, он поздоровался со стоявшими у борта матросами и сказал: «Ребята, можно с вами немного поговорить? Я русский, но на этой чужой земле нашего языка никто не знает». В это время на палубе появился помполит - помощник капитана по политической части. Услыхав слова незнакомца, он подскочил к нему и крикнул: «Нет! С предателями Родины нам не о чем говорить, убирайтесь!». Незнакомец грустно улыбнулся, покорно сошел на причал и побрел в сторону города...
Но вернемся к книге.
Среди известных всему миру людей, с которыми дружил Эдуард Александрович, таких, например, как Владимир Набоков (кстати, они были родственниками), Жорж Сименон, Марк Шагал, Пьер Карден, Майя Плисецкая, я увидел имя известного советского искусствоведа Ильи Зильберштейна. Его очерки о поисках русских культурных сокровищ за границей я читал в советские времена в журнале «Огонек». А вот как рассказывает о знакомстве и дружбе с этим ученым Эдуард Александрович:
«В 1975 году я поехал на аукцион «Сотби» в Монте-Карло. Там продавалась библиотека старинных русских книг Сергея Лифаря, многие из которых собирал всю жизнь Дягилев. В первый же день аукциона я набрал сотню книг. На другой день, как только продолжился аукцион, в зал ворвался человек, бросился к аукционисту и что-то у него спросил. Тот показал на меня. Этот человек подбежал ко мне и заговорил по-французски с ужасным акцентом. Я сразу понял, что он из России, и перешел на русский. Он страшно порадовался:
- Голубчик, да вы наш!
- Допустим, не ваш. Но я вас люблю. Переживаю за вас. Хотел бы вам помочь, но из посольства меня гонят, не дают визу в Россию. Я ведь «враг народа». Это сразу видно, правда?
- Шутить потом будем. Ответьте, книгу о море вы купили? Да или нет? Меня повесят, если я ее не привезу!
- Не бойся. Никто тебя не повесит. Вот тебе книга. Вези домой. И скажи, что это подарок одного русского, который помнит и любит Родину. Несмотря на то, что нас выгнали, имущество отобрали, а мою бабушку, которая построила в Херсоне больницу для бедных и всю жизнь помогала простым людям, расстреляли.
Мы обнялись и с тех пор до конца его дней дружили.
Это был Илья Самойлович Зильберштейн. Он имел полномочия от имени музеев, архивов и библиотек разыскивать за границей культурные ценности. На аукцион в Монте-Карло он приехал по поручению Публичной библиотеки имени Ленина купить редкую книгу XVIII века о море. Книгу купил я и с радостью отдал ее Илье Самойловичу. Именно он приблизил меня к России. Он вернул на Родину имена многих несчастных эмигрантов. Мемуары Александра Бенуа и Константина Коровина были опубликованы в Москве и стали бестселлерами благодаря ему. Я помню, как он жаловался, что имя Бенуа было в СССР под запретом. Он с большим трудом опубликовал по нему некролог. Он же внес свой вклад в реабилитацию частного собирательства, создав в Москве музей личных коллекций. Постоянно через журнал «Огонек» он рассказывал о своих находках за границей. Он первый начал с уважением писать о русской эмиграции, о Сергее Лифаре, например. Обо мне и моей коллекции картин он рассказывал в «Огоньке» и в «Литературной газете».
...Я тепло попрощался с бароном. Но пока мы с ним беседовали, сидя в его машине, куда нас загнал дождь, экскурсанты, с которыми я приехал в Лихтенштейн, закончили осмотр города Вадуца и возвратились к автобусу. Сел в автобус и я, нисколько не жалея, что не увидел достопримечательности столицы княжества. Встреча с бароном фон Фальц-Фейном, хозяином дома с атлантами, стоила нескольких экскурсий!
А вскоре, в канун Нового 2003 года, в телевизионной программе «Время» я увидел Эдуарда Александровича в Кремле. На глазах миллионов телезрителей президент России Владимир Путин наградил его орденом Почета. Вместе с ним получили орден Муслим Магомаев и другие известные деятели российской культуры.
Когда я увидел Эдуарда Александровича на экране телевизора, мне захотелось крикнуть: «Дорогой барон, есть новости! Скульптурная группа «Атланты» с улицы Гоголя возведена в ранг официальной эмблемы Всемирного клуба одесситов под патронатом Михаила Жванецкого. А одесское издательство «Оптимум», которым руководят известные в Одессе издатели Борис Эйдельман и Александр Таубеншлак, для серии книг «Вся Одесса» тоже сделало фирменной маркой ваших атлантов!».
Но я, конечно, не сказал этого, а только помахал барону рукой.
2004 г.
