Музей на озере Ванзее
Этот небольшой музей находится на полпути между Потсдамом и Берлином, в одном из красивейших уголков Германии, на берегу окруженного сосновым лесом озера. Называется оно Ванзее.
К водам озера склоняются плакучие ивы, на прибрежном песке сохнут прогулочные и рыбачьи лодки, и если не знать, о чем рассказывают экспонаты музея, можно думать, что Споком веков приезжающие к озеру люди только и делали, что устраивали здесь пикники, катались на лодках, ловили рыбу, а в жаркие летние дни купались в прохладной воде...
Путеводители по Германии не рекламируют этот музей, как другие известные немецкие музеи, например Дрезденскую галерею, Морской музей Гамбурга или «Старую пинакотеку» в Мюнхене.
Попал я сюда по совету знакомого немецкого журналиста Эриха Вайнерта, занимающегося историей Холокоста. Он привез меня сюда июньским днем на своей машине, и пока я знакомился с экспозицией, мой друг сидел на берегу озера и нервно курил.
Его дед, тоже журналист, с приходом Гитлера к власти был арестован за ряд антифашистских статей, отправлен в концлагерь Дахау и там погиб.
Но уже в наши времена в демократической Германии, которая отреклась от фашистского прошлого и покаялась за все преступления кровавого гитлеровского режима, Эриху Вайнерту за его страстные статьи против неонацистов, которых в Германии становится все больше и больше, не раз угрожали расправой, а однажды подожгли дверь квартиры...
Здание музея, белеющее в тени сосновых деревьев, - это бывшая вилла, построенная в начале XX века известным немецким архитектором Паулем Баумгартнером по заказу немецкого текстильного магната еврея Альфреда Блюменталя. После прихода Гитлера к власти Блюменталю удалось уехать в Америку, а его виллу «ариизировали» нацисты. В годы их властвования здесь размещалось какое-то управление, а в 1945 году, после разгрома фашистской Германии, когда озеро Ванзее и все находящиеся на его берегах постройки, попав в зону советской оккупации, отошли потом к Германской Демократической Республике, в этом здании была средняя школа. Теперь здесь музей. Но школьников и сегодня тут много. Их привозят на автобусах из Берлина, Потсдама и других немецких городов. Привозят потому, что посещение этого музея входит в школьные программы Германии по теме «Холокост». А музей на озере Ванзее имеет к этой теме прямое отношение.
Именно здесь, на бывшей вилле еврея Блюменталя, 20 января 1942 года состоялось совещание правителей тогдашней Германии по «окончательному решению еврейского вопроса».
Зная со слов моего друга о том, что происходило здесь в то морозное январское утро, я представил себе фашистских главарей, подъезжающих на черных «мерседесах» к кованой ограде виллы, увидел охрану, эсэсовцев, вскидывающих руки в фашистском приветствии, и как бы вошел вслед за участниками того совещания в освещенный хрустальной люстрой просторный холл.
Высокая резная дверь мореного дуба вела в овальный зал, из окон которого были видны живописные берега озера. Окна в зале были открыты, в помещение долетали веселые голоса купающихся в озере людей, и трудно было поверить в то совещание, которое состоялось здесь в январе 1942 года и повергло в кровавый кошмар Европу...
На стенах овального зала я увидел увеличенные фотопортреты участников встречи: Гитлера, Гиммлера, Геббельса, Бормана, Геринга и Эйхмана, главного исполнителя решений этого совещания, ответственного за гибель шести миллионов евреев.
Всего участников совещания было шестнадцать. Как объяснял толпившимся рядом школьникам экскурсовод, помимо нацистской верхушки в совещании участвовали чиновники разных министерств и немецкие промышленники, строившие лагеря смерти - Дахау, Освенцим, Майданек, Бухенвальд, Маутхаузен, Треблинку и другие. Их пригласили сюда потому, что «окончательное решение еврейского вопроса» требовало строительства новых лагерей и новых газовых камер.
В зале, где совещались фашистские преступники, размещены сейчас застекленные витрины. В них демонстрируются фотокопии документов из фашистских архивов. После войны эти архивы были захвачены НКВД, вывезены в Советский Союз и засекречены. И только после развала СССР возвращены Федеративной Республике Германии.
С этими документами хотелось бы ознакомить президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, не устающего повторять, что Холокост - выдумка евреев. Вот хотя бы с таким документом - письмом-приглашением к участию в совещании 20.01.42 г. госсекретаря министерства иностранных дел фашистской Германии Лютера. На первой странице этого приглашения, подписанного шефом гестапо Мюллером, стоит пометка: «Лично!». Начинается письмо так: «Дорогой партайгеноссе Лютер!». А далее на пятнадцати страницах убористого текста излагается проект постановления предстоящего совещания, обрекающего на смерть одиннадцать миллионов европейских евреев.
В овальном зале виллы - три высоких окна. В одном из простенков между ними размещен большой планшет, на котором четко читается подробный план «окончательного решения еврейского вопроса», разработанный Эйхманом. С немецкой педантичностью оберштурмбанфюрер СС Адольф Эйхман планирует предстоящий «объем работ». В Рейхе, то есть в Германии, предстояло уничтожить 191800 евреев. В Польше - 2284000 евреев. В Украине - 3000000 евреев. В Чехии и Моравии - 74000. В Латвии - 35000. В Литве - 34000. Во Франции -700000. В Англии - 330000 евреев. В Швейцарии - 16000 евреев, в Венгрии - 742000, в Румынии и Бессарабии - 342000 евреев, и так далее.
«Окончательное решение еврейского вопроса» требовало использования последних достижений техники для массового уничтожения людей. И гитлеровские ученые, изобретатели, инженеры, химики трудились на совесть. Человечество еще не знало примеров уничтожения себе подобных в таких огромных количествах.
Помимо приведенных выше документов в музее можно прочитать показания, которые немецкие военные преступники давали на Нюрнбергском процессе, рассказывая о выполнении решений ванзейского совещания.
В очерке «Сент-Луис» возвращается в Гамбург...» я писал о том, как, по свидетельству бывшей узницы Освенцима Элизабет Вайль, Эйхман приезжал в Освенцим в 1941 году и выбирал вместе с комендантом концлагеря Рудольфом Хессом места для оборудования газовых камер и строительства крематориев. А 20 января 1942 года на совещании Эйхман уже докладывал внимательно слушавшим его фашистским правителям, что первые газовые камеры прошли испытания. Первыми жертвами стали 600 советских военнопленных - они были загнаны одновременно в одну камеру и удушены газом «Циклон-Б». За военнопленными стали загонять евреев. При этом Эйхман добавил, что возможности комбината смерти колоссальны, и газовые камеры в Освенциме продолжают строиться.
После этого совещания нацистская гигантская машина массового уничтожения людей заработала па полную мощность. А мощность эта позволяла только в одном Освенциме уничтожать ежедневно в газовых камерах по 12 тысяч человек!
Коменданта Освенцима Рудольфа Хесса на совещании, посвященном «окончательному решению еврейского вопроса», не было. Его не пригласили. Для фашистских главарей он, офицер СС, был только исполнителем. Но вот что он рассказывал на Нюрнбергском процессе: «Мне 46 лет. Я постоянно работал в концентрационных лагерях. С 1934 до 1938 года - в Дахау. С 1938 до 1940 года - в Заксенхаузене. А с 1940 года - в Освенциме. Здесь в газовых камерах были умерщвлены около полутора миллионов человек. Около полумиллиона погибли от истощения и болезней. Это составляло 70-80% всех узников. Остальные 20-30% отбирались для лагерных работ. Среди уничтоженных в газовых камерах было 100 тысяч немецких евреев. Кроме них - евреи из Франции, Голландии, Бельгии, Польши, Венгрии, Чехословакии, Греции и других стран. Только одних венгерских евреев мы уничтожили в 1944 году 400 тысяч человек».
Вот такие показания давал Нюрнбергскому трибуналу комендант Освенцима, эсэсовец Рудольф Хесс. Его начальник, оберштурмбанфюрер СС Адольф Эйхман, в надежде избежать справедливой кары скрылся в далекой Аргентине, где его все же выследили сотрудники израильской разведки, похитили и доставили в Иерусалим. Там он был судим и повешен. Непосредственный исполнитель чудовищных нацистских приказов, комендант Освенцима тоже не избежал справедливого возмездия. Если в Нюрнберге в 1946-м, когда международный трибунал судил главных нацистских преступников, Хесс был только свидетелем, то позже он был предан суду и так же, как Эйхман, был приговорен к смертной казни через повешение...
В музее есть фотографии, на которых наглядно представлен неподвластный нормальному человеческому разуму кошмар, о котором так буднично, словно речь шла об обыкновенной работе, рассказывал судьям в Нюрнберге Рудольф Хесс. Это фотографии газовых камер Треблинки, о которой первым поведал потрясенному миру военный корреспондент газеты «Красная Звезда», советский писатель Василий Гроссман. Тот самый, чей роман «Жизнь и судьба», написанный после войны, не только был запрещен к изданию в Советском Союзе, но даже рукопись романа была изъята у писателя агентами КГБ по приказу главного идеолога СССР Михаила Суслова. Если бы второй экземпляр рукописи Гроссман не догадался спрятать у друзей, книга, ставшая впоследствии знаменитой, так и не увидела бы свет.
Василий Семенович Гроссман первым из военных корреспондентов вошел вместе с советскими войсками в этот страшный лагерь. И вот что он писал в очерке «Треблинский ад»: «Весь процесс работы треблинского конвейера сводился к тому, что зверь отнимал у человека последовательно все, чем человек пользовался по святому закону жизни. Сперва у человека отнимали свободу, дом, родину и везли на безымянный степной пустырь. Потом у человека отнимали на привокзальной площади его вещи, письма, фотографии близких. Затем за лагерной отрадой у него отнимали мать, жену, ребенка. Потом у голого человека забирали документы и бросали в костер: у человека отнято его имя. Его вгоняли в коридор с низким каменным потолком -у него отняли небо, звезды, ветер, солнце. Потом отнимали жизнь...».
В очерке «Треблинский ад» Гроссман рассказал и о пособниках нацистов - полицаях. Это были бывшие красноармейцы, русские, украинцы, татары, которые, попав к немцам в плен, перешли к ним на службу и с особым рвением помогали палачам в их страшной работе.
Один из них, Иван Демьянюк, долгие годы проживал в США. В мае 2009 года немецкая прокуратура, установив факты причастности этого человека к убийству 29 тысяч евреев, потребовала от американских властей депортации бывшего полицая в Германию, чтобы он, несмотря на преклонный возраст, предстал перед судом. Но сколько таких демьянюков избежали возмездия!
Ведь именно они, украинские полицаи, в годы фашистской оккупации Украины, когда были созданы концлагеря в селах Одесской области, не только стали охранниками в этих лагерях и изощренно издевались над несчастными узниками, но и принимали самое активное участие в массовых расстрелах ни в чем не повинных стариков, женщин, детей. И я, переживший ужасы одесского гетто и карловского концлагеря, первый тому свидетель...
Работая над этим очерком, я перечитал книгу директора украинского фонда «Историческая память» Александра Дюкова, который долгие годы занимается сбором материалов по истории Организации украинских националистов (ОУН), Украинской повстанческой армии (УПА) и участию ОУН и УПА в «окончательном решении еврейского вопроса». Вот что он пишет: «Далеко не все уничтоженные евреи во время нацистской оккупации были уничтожены нацистами. Свой вклад в «окончательное решение еврейского вопроса» внесли националисты из присоединенных к Советскому Союзу республик Прибалтики и Западной Украины. Организованные ими еврейские погромы начинались сразу после ухода советских войск. Евреев забивали насмерть, расстреливали, сжигали в домах и синагогах, за бежавшими из городов охотились боевики из националистических формирований...».
Прошлое возвращается. Фашизм снова поднял голову. Примеров тому не счесть. И видя по телевизору демонстрации нацистов, будь то «Русский марш» в Москве, шествие в Таллине бывших эсэсовцев-эстонцев или в Украине - молодых националистов, выкрикивающих: «Жиды и москали, з Украины геть!» - я вспоминаю призыв уничтоженного гитлеровцами чешского журналиста Юлиуса Фучика из его книги «Репортаж с петлей на шее»: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!».
Что еще я видел в музее на озере Ванзее, так это то, как немецкие школьники, не заходя после овального зала в другие залы музея, спешили выйти на воздух, словно их преследовали запахи газа и тления.
Не выдержав, вышел из музея и я...
2012 г.
