Солнечный хмель
В Коломбо недалеко от порта сохранились остатки разбитого когда-то штормом деревянного корабля. Мачты его ушли в песок, шпангоуты заросли тиной, а по днищу, обитому медными гвоздями, ползают кривобокие крабы.
В Коломбо мы выгружались долго, и я со своим приятелем, механиком Дымбой, часто приходил к этому кораблю. Раздевшись, мы ложились на плоскую прогретую солнцем скалу и, глядя на почерневшие останки корабля, принимались гадать о причинах его гибели. Я доказывал, что это торговое судно было выброшено когда-то на камни бурей, а Дымба, показывая на красивые обводы корпуса, утверждал, что корабль был военный и потерпел крушение днем, когда океан слепил своим блеском, капитаны теряли ветер, и суда натыкались на берег.
Помолчав, Дымба начинал рассказывать, как он пойдет после рейса в отпуск, построит небольшую лодку, сошьет парус и отправится по родной Оке. Как будет ночевать у дымных костров, зябко дрожать от утренней сырости и пить в деревнях парное молоко.
... Возле мыса Доброй Надежды нас задержал шторм. Дымба нервничал, и я понимал, что он уже настроился на отпуск и видит себя где-нибудь на берегу Оки, в тихих росистых зарослях. Хватая за руку радиста, он быстро спрашивал:
- Как впереди?
- Прогноз хороший, - отвечал радист. Но так он отвечал всегда, и Дымба, махнув рукой, отходил.
Потом пришлось остановить машину: застучал подшипник. Дымба первый полез в горячий картер, поскользнулся, разодрал плечо, но не вылез, пока не сменил подшипник, пока сам его не обжал. И только когда машина заработала, сел на трапе и попросил воды.
До самого Черного моря он жил в каком-то порыве, очевидно, предвкушая радость скорой встречи с друзьями на Оке. Но когда подходили к Одессе, он неожиданно зашел ко мне и как-то напряженно сказал:
- Слыхал? Будем грузиться на Вьетнам.
Присел на диван, расстегнул ворот рубахи.
- Помнишь тот корабль? Мне сейчас кажется, что это вьетнамский «рыбак», выброшенный бомбой на берег. Я же во Вьетнаме еще не был...
- Так ты... А как же отпуск?
- А, захмелел я тогда. От солнца. Пошли наверх. Швартовка скоро.
Одесса была уже рядом, в крахмальной пене прибоя, с упруго выгнутым волноломом, за которым тесно стояли суда, готовые в путь, в океан.
1974 г.
