Литературный сайт Аркадия Хасина

Девочка из расстрельной ямы

Недавно я получил из Америки письмо. Одна немолодая уже женщина поздравила меня с днем рождения. Эти поздравления я получаю от нее каждый год. Зовут эту женщину Лиза Марбер. Прочитав полученное от нее письмо, я вспомнил о ее нелегкой судьбе, и мне захотелось рассказать об этом читателям…

Когда бы я ни приезжал в родной город обязательно иду на Старопортофранковскую улицу (бывшую Комсомольскую), где в сквере имени Хворостина шумят на ветру березки. Они посажены возле Мемориала «Дорога смерти», откуда в годы фашистской оккупации Одессы начинался для евреев скорбный путь на Слободку, в гетто. А березки эти посажены в честь тех, кто рискуя жизнью, спасали несчастных людей от неминуемой гибели.

Есть среди этих березок одна, посаженная при мне в честь простой украинской женщины Надежды Яковлевны Жигаловой. Я работал тогда председателем Одесской Ассоциации бывших узников гетто и нацистских концлагерей, и помню, что березку в честь этой женщины сажали 5 июля 2000 года.

В тот день дочери Надежды Яковлевны Тамара, Мария и Лиза в присутствии представителей городских властей, членов нашей Ассоциации, духовенства и журналистов посадили эту березку.

Из трех дочерей Надежда Яковлевна Лизу называла Валей. А почему? Об этом мой рассказ.

Жила до войны в Одессе на улице Костецкой многодетная семья по фамилии Марбер. Было в этой семье 10 детей. Отец работал слесарем на судоремонтном заводе, мать швеей на фабрике имени Воровского. Соседи во дворе уважали Марберов, - дружная, работящая семья.

Но вот – война! Отца в армию не взяли. У него после аварии на заводе была повреждена нога, и он сильно хромал. Но когда в начале августа 1941 года Одесса была объявлена на осадном положении и в городе начали строить баррикады Марбер повел свою многочисленную семью таскать к баррикадам ржавые рельсы, укладывать мешки с песком, делать с горожанами все, чтобы преградить путь на улицы родного города ненавистному врагу. И верил в то, что писалось в расклеенных по городу листовках: «Одесса была и будет Советской!».

Но 16 октября 1941 года в город вошли фашистские войска. А вскоре на стенах домов появился зловещий приказ: «Евреям Одессы надлежит явиться в городскую тюрьму. За неявку – расстрел».

Как и другие евреи, Марберы собрали свои нехитрые пожитки и покинули родной двор. Позже их освободили из тюрьмы. Но лишь для того, чтобы отправить на Слободку, в гетто. И в тот день, когда они вошли в ворота гетто Лизе Марбер исполнилось 11 лет.

В гетто пробыли они до января 1942 года, попав в первый зимний этап. Их усадили на подводы и повезли на Пересыпь, на станцию Одесса – Сортировочная. Там румынские солдаты прикладами винтовок затолкали их в товарные вагоны и переполненный людьми состав доставил их на станцию Березовка.

Прибыли ночью. В тесных и душных вагонах, где плакали дети, стонали и причитали старухи и раскачивались в молитвах старики, дождались они утра. А утром, когда двери вагонов с лязгом открылись, они увидели вооруженных полицаев.

Из Березовки по скрипучему от мороза снегу их погнали в село Мостовое. А когда прошли село, их подогнали к глубокому заснеженному рву, приказали отложить в сторону вещи и раздеться. И – начался расстрел!

От ожесточенной пальбы, криков и стонов умирающих Лиза зажала уши. Но видела, как упала с простреленной головой мать, за ней отец и как один за другим падали в ров ее братья и сестры. А потом упала она.

Ночью она очнулась, услыхав чей-то тихий голос:

- Диточка, як тебе звуть?

- Лиза., - еле шевеля губами, прошептала она.

- Ни. Лизы вже нема. Лиза померла. Тебе звуть Валя.

И чьи-то добрые руки вытащили ее из расстрельной ямы…

Ее приемной мамой оказалась жительница села Мостовое Надежда Яковлевна Жигалова. А спасла она Лизу случайно. Слышала выстрелы, знала, что расстреливают евреев, и решила ночью пойти к этому страшному месту. А вдруг кто-то остался жив. И – не ошиблась!

У Надежды Яковлевны было две дочери Тамара и Мария. Лиза, теперь уже Валя, была старше их. И стала она во всем помогать своей приемной матери. Шить, стирать, мыть в хате полы. Даже научилась доить корову.

Но по селу пополз слух: «Жигалова жиденя ховае». И в дом нагрянули полицаи. На счастье Лиза в это время подметала подвал. Услыхала тяжелый топот сапог над головой и затаилась. А Надежда Яковлевна развела перед полицаями руками: «Яке жиденя? Вы шо?» И откупилась бутылкой самогона.

Но оставаться в доме Надежды Яковлевны Лизе - Вале было теперь опасно. И Надежда Яковлевна темной дождливой ночью переправила ее на соседний хутор к своей сестре Ольге. Там девочка прожила почти год, прячась в подвале при появлении на хуторе румын или полицаев.

Там она поняла, что Надежда Яковлевна назвала ее Валей в память об умершей племяннице, дочери ее сестры Ольги. А Ольга, в свою очередь, работая в правлении хутора, сделала ей справку, согласно которой Лиза Марбер стала Валентиной Ивановной Панченко…

В первые же дни освобождения, когда Одессу и всю область освободили от ненавистных оккупантов советские войска, Валя Панченко вернулась к приемной матери, Надежде Яковлевне Жигаловой. Уезжать в Одессу было страшновато. Как ни как, она жила в семье, с которой породнилась, где к ней относились как к родной. А в Одессе никого…

Но вернулся с фронта брат отца, ее дядя. И стал наводить справки о семье Марберов. Узнав на Костецкой от их соседей, что Марберов угнали в гетто, он решил проехать по той страшной дороге, по которой гнали многодетную семью брата на смерть. И там, где-то за Березовкой случайно узнал, что в селе Мостовом недалеко от той жуткой расстрельной ямы, живет спасенная украинской крестьянкой еврейская девочка.

Так в 1946 году Лиза-Валя вернулась с дядей в Одессу. А еще через несколько лет вышла замуж.

Надежда Яковлевна приехала на свадьбу, привезла гостинцы, а потом повезла молодых к себе и свадьбу продолжали гулять в ее хате…

В 1979 году Лиза Марбер, вернув себе свое настоящее имя и фамилию с мужем и детьми эмигрировала в США, поселившись в Сан-Франциско.

Надежды Яковлевны к тому времени уже не было в живых. Но спасенная ею девочка, став матерью большой семьи, ни на один день не забывала своих названных сестер Тамару и Марию, посылая им деньги и подарки.

И вот 4 июля 2000 гола девочка из расстрельной ямы прилетела в Одессу. Прилетела на торжества, посвященные ее приемной матери Надежде Яковлевне Жигаловой, которую по свидетельским показаниям Лизы Марбер специальная комиссия в Иерусалимском музее еврейской Катастрофы Яд ва Шем за спасение еврейской девочки признала Праведницей мира.

В Иерусалиме, на Алле Праведников мира в честь Надежды Жигаловой было посажено дерево рядом с посаженными деревьями в честь таких, например, всемирно известных Праведников мира, как Януш Корчак, врач и писатель, директор детского дома в Варшаве, который вместе со своими воспитанниками еврейскими детьми был отправлен в Освенцим, где и погиб с ними в газовой камере, хотя ему, как поляку и известному человеку немцы предлагали остаться в Варшаве.

Или такой Праведнице мира, как румынской королеве Елене. Когда в 1941 году Одесса была оккупирована румынскими войсками и начались массовые расстрелы одесских евреев, это она упросила своего сына, короля Румынии Михаила Первого, прекратить убивать ни в чем не повинных людей.

И вот теперь и в Одессе в честь Надежды Жигаловой 5 июля 2000 года в сквере имени Хворостина, что на Старопортофранковской улице, на Алее Праведников мира тоже была посажена березка.

В Одесском аэропорту Лизу Марбер встретили не только ее названные сестры Тамара и Мария, но их дети и внуки. Эта встреча вызвала слезы даже у работников аэропорта. А на следующий день после посадки березки на Алее Праведников, где настоятель Свято – Успенского собора протоирей Антоний в сопровождении церковного хора отслужил заупокойную панихиду по Надежде Жигаловой и всем Праведникам мира ушедших из жизни, в Золотом зале Одесского Литературного музея состоялась пресс – конференция.

Отвечая на многочисленные вопросы журналистов, Лиза Марбер сказала:

- Мои сестрички Тамара и Мария до самого моего отъезда в Америку не знали, что я приемная в семье. Мама Надя так поставила, что я старшая сестра и меня надо слушаться. И они слушались. Уже после моего отъезда в Одессу, когда я вышла замуж, мы сохраняли самые тесные отношения. Ездили друг к другу в гости, и я, чем могла, помогала им материально. Это продолжается и сейчас, хотя много лет я живу уже в Сан-Франциско. В нашей переписке мы не расстаемся больше чем на две – три недели. Я все еще работаю, несмотря на мои 70 лет. Работаю в магазине, чтобы иметь возможность материально поддерживать моих сестер. А маму Надю не могу забыть… Сколько буду жить - не забуду, как она была предана мне и моей семье. В этой березке увековечена память о ней. А в Сан – Франциско я увековечила память о моих родителях, братьях и сестрах. Их имена значатся на памятнике жертв Холокоста, установленного на еврейском кладбище в Сан-Франциско и на мемориальной стене в нашей синагоге.

10 июля 2000 года Елизавета Марбер улетела в Америку. Проводив ее, я снова пришел в сквер Хворостина к березке с табличкой «Надежда Жигалова». Думая об этой удивительной женщине, редкой нравственности и смелости духа, я снова вспоминал войну.

Те, кто воевали с фашистами на фронте, солдаты и офицеры Советской армии были вооружены винтовками, автоматами, мчались в бой на танках, летали бомбить фашистские позиции на самолетах.

А чем была вооружена простая украинка, спасшая еврейскую девочку, презревшая фашистские приказы и знавшая, что за их нарушение ей грозит смерть!

Но она воевала! Воевала с фашизмом совестью. Самым сильным оружием, какое дал человеку Бог!

Отправить в FacebookОтправить в Google BookmarksОтправить в TwitterОтправить в LiveinternetОтправить в LivejournalОтправить в MoymirОтправить в OdnoklassnikiОтправить в Vkcom