Литературный сайт Аркадия Хасина

Горькое солнце

В небольшом индийском порту Мармагоа, бывшей португальской колонии, я познакомился с греческим капитаном. Его пароход выбросило штормом на камни, и он пришел к нам просить мотобот, чтобы перевезти в порт вещи команды. В управлении порта поговаривали, что капитан сам устроил аварию, чтобы получить страховку, но нам трудно было в это поверить. Два дня под дождем мы помогали грекам, и страшно было смотреть на отчаяние этих людей.

Фамилия капитана была Продонаки. Жил он в Пирее и, прощаясь, оставил нам свою визитную карточку. На обратной стороне карточки он написал: «Спасибо советским морякам за бескорыстную помощь». Карточку мы поставили под стекло в Красном уголке рядом с другими памятными подарками и потом часто вспоминали беднягу капитана. Особенно запомнились его печальные глаза.

Следующий рейсу нас был в порты Красного моря. Там, в Порт-Судане, мы погрузили арахис на Пирей. Конечно, мы не думали встретить в Греции капитана Продонаки. Моряк долго не задерживается на родном берегу. Но как только мы вышли в Пирее из ворот порта, к нам подошел сутулый, обросший черной бородой человек. Мы узнали его, а он, глядя куда-то в сторону, предложил нам съездить в Афины посмотреть Акрополь.

- Вы увидите, господа, развалины античных храмов Парфенона и Эрехтейона. Я познакомлю вас с истоками человеческой культуры. В музеях Афин сохранились записи Архимеда и Эвклида. На развалинах древнего театра вы услышите речь эллинов из комедий Аристофана. Не откажите себе в удовольствии, господа. Прекрасная погода, солнце, которое никогда не покидает Грецию, - все это способствует поездке. Я возьму с вас недорого.

Мы согласились. Сделали вид, что не узнали его, и сели в пригородный поезд. Он отошел в угол вагона, закурил и стал смотреть в окно, а мы молчали, подавленные. За окном медленно проплывала Греция - раскаленные добела домики с плоскими крышами, небольшие оливковые рощи, высохшие ручьи, дети и женщины, ногами замепшвающие глину, развалины византийских церквей, и над всем этим - дымящееся солнце.

Сойдя с поезда, мы сразу попали в Плака - район бедноты. Немощеные кривые улочки вели к самому Акрополю. Нас окружили торговцы. Многие говорили по-русски. Это были, очевидно, потомки тех греков, что в прошлом веке в России, собираясь в темных и тесных кофейнях, совместно с русскими друзьями обсуждали планы освобождения своей родины от иноземных захватчиков. Тут же были и дети. Они предлагали нам купить свежие газеты, сувениры, почистить обувь. А в стороне, под дырявыми навесами жалких магазинчиков, сидели прямо на земле в латаных пиджаках мужчины и провожали нас молчаливыми взглядами. Капитан Продонаки сказал что-то торговцам, они расступились, и мы начали подниматься вверх по пыльной и жаркой дороге.

Парфенон поразил нас своим совершенством, удивительной гармонией линий. Храм, камни, обезглавленные скульптуры - все это было вечностью, как само солнце.

Не хотелось верить, что рядом - нищета, горе, трудные судьбы людей.

Капитан Продонаки сидел в стороне на большом камне и беспрерывно курил. О чем он думал? О гении Фидия или о флаге, который сорвал с Парфенона в ночь на 31 мая 1941 года юноша Манолис Глезос?

Я подошел к нему и спросил, как называется растение, которое символизирует коринфский орден. Он растер ногой окурок и, не глядя на меня, ответил:

- Аканта.

К Парфенону подошла группа американских туристов. Защелкали кинокамеры и фотоаппараты. Маленький юркий грек, гид американцев, жестикулируя и приседая, без умолку говорил:

- Парфенон - храм богини Афины, сооружен в пятом веке до нашей эры. Древние говорили: «Если ты не был в Афинах - ты верблюд, если был и не восхитился - осел». Древние строили храмы с таким расчетом, чтобы человек чувствовал себя возле них выше, сильнее, увереннее, чего нельзя сказать о современней архитектуре, которая подавляет, приземляет человека.

- Но, но! - неожиданно прикрикнул на гида толстый и потный американец.

Гид растерянно потер небритые щеки и вдруг закричал:

- Если вам не нравится то, что я говорю, то заберите обратно свои паршивые доллары!

И он швырнул под ноги американцу несколько зеленых бумажек.

Стало тихо, было слышно, как по камням Парфенона прохаживаются голуби. И тут я услышал твердый голос Продонаки:

- Правильно, Далмат. Не нравится - пусть катятся в свои модер-новые города!

- Что вы, что вы, - стала успокаивать греков седая американка. -Джон погорячился. Он архитектор, и он любит не только современность...

Американец махнул рукой, а грек Далмат вынул из кармана пакетик с маслинами и, усевшись на камни, принялся за еду.

- Перерыв на обед! - объявил он.

Уже внизу, за столиком кафе на тихой афинской улице, капитан Продонаки признался нам:

- Когда я увидел вас у ворот порта, мне стало стыдно, не хотел подходить. Потом решил, что вы не узнаете меня. Догадываетесь, что произошло, когда я вернулся после аварии в Грецию? Хозяин подал на меня в суд. Как я ни доказывал, что судно было старое, что машина просто не имела сил выгребать против ветра, суд присудил мне возместить хозяину большую часть убытков. Мой адвокат советовал мне сказать суду, что перед тем злополучным рейсом хозяин намекал мне специально выброситься на рифы, чтобы получить страховую премию. Тогда он бы не имел ко мне никаких претензий. А так... После суда ни один судовладелец не хотел брать меня на работу. Пришлось наняться на маленький итальянский танкерок. Но и на нем я был не долго. Хозяин танкера экономил на всем, даже на морских картах. Мы ходили между островами греческого архипелага под фрахтом. Я с детства знаю эти места. Но с нами под таким же фрахтом работал другой танкер, турецкий. Я часто делился с его капитаном сведениями о знакомых мне отмелях, кратчайших курсах, о погоде, которую я могу узнавать по окраске и характеру облаков. Но кто-то доложил об этом моему хозяину - контора его в Триесте, и мы зашли туда для небольшого ремонта. Однажды вечером он появился на борту и приказал вахтенному матросу позвать меня. Я в это время пил кофе. Выйдя на палубу, я пригласил хозяина к себе в каюту. Но он сжал кулаки и, размахивая ими перед моим лицом, закричал: «Мадонна! Я плачу вам деньги за ваш опыт, а вы отдаете его другим! Вы работаете на моих конкурентов!». Мне пришлось собрать вещи и сойти с судна там же, в Триесте. И вот я здесь.

Над Афинами догорало солнце. Мимо окон кафе то и дело проходили люди в военной форме. Напротив стояла полуразвалившаяся церковь, построенная еще византийскими зодчими. Возле нее постепенно собиралась большая толпа людей.

- Не выходите на улицу! - предупредил вдруг посетителей хозяин кафе. - Облава!

Капитан Продонаки устало вздохнул:

- Не удивляйтесь. У нас это сейчас почти каждый день.

Мы видели в окно, как возле церкви шла проверка документов.

Поздно вечером мы подъезжали к Пирею. Как ни в чем не бывало, светились рекламы, кричали продавцы вечерних газет. Прощаясь, капитан Продонаки сказал:

- Извините, не приглашаю к себе. Сейчас живу в таких условиях, что...

Мы молча пожали ему руку.

Утром к нам пришел механик со стоявшего рядом греческого судна. У них сломался токарный станок, нужно было выточить для главного двигателя небольшую деталь. Наш токарь быстро справился с этой работой. Грек поблагодарил и вытащил из кармана несколько драхм.

- Вы что?! - обиделся токарь. - Знал бы, честное слово, не стал бы работать.

Грек удивленно пожал плечами.

- Странные вы люди...

В тот день нам нужно было ремонтировать поршень главного двигателя. Обычно эта работа занимала полдня. Но ребята работали медленно, чувствовалось, что на них тягостное впечатление произвела обстановка в этой стране. Я руководил работой, но не торопил ребят. Надев на поршень кольца, мы вышли из машинного отделения на перекур. Недалеко от нашего судна стоял небольшой пассажирский пароход. Десятка два полицейских и солдат загоняли на него одетых в одинаковые серые куртки людей. Женщины с плачем протягивали к ним руки, но солдаты отталкивали их прикладами винтовок.

Пароход отошел от причала, арестованных загнали куда-то внутрь, и на палубе видны были только штыки солдат, а по причалу уже ходил портовый сторож и, не обращая внимания на причитания женщин, сметал в кучу обрывки газет, окурки и промасленную бумагу от скудных арестантских передач.

Мало-помалу женщины разошлись, и вскоре на место того страшного парохода стал новенький свежевыкрашенный «финн». Толпа гидов окружила трап, и среди них мы увидели капитана Продонаки. Он стоял в стороне и держал небольшой плакат: «Поездка в Афины, Акрополь, храмы Парфенон и Эрехтейон».

Над Пиреем, как желчь, разливалось предзакатное солнце.

1972 г.

Отправить в FacebookОтправить в Google BookmarksОтправить в TwitterОтправить в LiveinternetОтправить в LivejournalОтправить в MoymirОтправить в OdnoklassnikiОтправить в Vkcom