Литературный сайт Аркадия Хасина

«Сент-Луис» возвращается В Гамбург...

В трагической истории Холокоста, которая потрясает изуверской жестокостью гитлеровского режима, уничтожившего миллионы евреев, есть еще немало непрочитанных страниц. Одной из таких страниц являются последствия малоизвестной конференции по проблемам еврейских беженцев, состоявшейся летом 1938 года во французском курортном городке Эвиан-ле-Бен по инициативе тогдашнего президента Соединенных Штатов Америки Франклина Рузвельта.

8 мая 2009 года, когда в Европе отмечалась очередная годовщина освобождения от гитлеровского фашизма, немецкий телевизионный канал АРД показал документальный фильм об этой конференции и о трагических последствиях принятых на ней решений.

На конференцию съехались делегаты 35 стран Европы и Америки. Длилась она с 5 по 16 июля 1938 года. Итоговым решением конференции было «не допустить изменения существующих законов, запрещающих незапланированную эмиграцию евреев из Германии в другие страны». Против этого решения голосовала только одна страна - Доминиканская Республика. Остальные страны проголосовали «за», потворствуя, таким образом, гитлеровской доктрине «окончательного решения еврейского вопроса».

Созданный по решению конференции Комитет по делам беженцев обратился к фашистскому правительству Германии со смехотворной просьбой. Комитет не потребовал прекратить преследования евреев, а лишь просил организовать их эмиграцию в «определенных рамках» и разрешить им брать с собой хотя бы часть их собственности.

Опираясь на решения конференции в Эвиан-ле-Бене, многие правительства закрыли евреям въезд в свои страны, обрекая их тем самым на неминуемую гибель.

Как ни странно, но в материалах Нюрнбергского процесса об этой конференции не было сказано ни слова. О ней умалчивалось, наверно, потому, что инициатором конференции и ее бесчеловечных решений был президент США Рузвельт. Точно так, как на процессе в Нюрнберге ни слова не говорилось о подписанном в августе 1939 года в Москве пакте о ненападении между Германией и Советским Союзом и его секретных протоколах по разделу Европы, утвержденных Сталиным. Сказать об этом - значило признать природную агрессивность сталинского режима и его роль в развязывании второй мировой войны и преступлениях против человечества наравне с гитлеризмом!

Но вернемся к показанному немецким телевидением фильму.

Основанный на документах из рассекреченных немецких архивов фильм рассказывает о том, как с учетом решений Эвианской конференции министр пропаганды гитлеровской Германии Йозеф Геббельс задумал и осуществил провокационную акцию - отправку в эмиграцию немецких евреев. Этот «широкий» жест должен был продемонстрировать миру добрую волю нацистов, выпускающих евреев из Германии, и в то же время доказать, что ни одна страна не хочет принимать у себя этих «нелюдей».

Для осуществления своего коварного плана Геббельс приказал дирекции немецкой судоходной компании «Норддойчер Ллойд» выделить пассажирский пароход. Этим пароходом оказался огромный многопалубный пассажирский лайнер «Сент-Луис», совершавший трансатлантические рейсы между Европой и Америкой. Капитаном судна был опытный моряк Густав Шрёдер. Привыкший создавать своим пассажирам в длительных рейсах самые комфортные условия, капитан Шредер, получив приказ дирекции компании принять на борт около тысячи евреев, стал готовить судно к предстоящему плаванию. А плавание предстояло дальнее - на Кубу.

В 1939 году, когда в фашистской Германии все больше применялись антиеврейские законы, и особенно после Эвианской конференции, визу евреи могли получить только на Кубу, которая не принимала участия в этой конференции. Визы выдавались в кубинском консульстве в Гамбурге, куда и устремились немецкие евреи, желавшие поскорее покинуть ставшую для них смертельно опасной родину.

Как уверяла тогда геббельсовская пропаганда, трансатлантический лайнер «Сент-Луис» был выделен нацистами для того, чтобы евреи могли свободно покинуть Третий рейх. А там - слово за мировым сообществом. Примет оно беженцев, предоставит им убежище или нет?

13 мая 1939 года пароход «Сент-Луис» взял на борт девятьсот эмигрантов и отошел от причала гамбургского порта.

На отплытие парохода нацисты созвали зарубежных корреспондентов. Те должны были рассказать в своих газетах, как немецкие власти не чинят евреям никаких препятствий в их желании покинуть фатерлянд. Гамбург расположен на Эльбе, и пока «Сент-Луис», сверкая белизной свежевыкрашенных мачт и надстроек, шел по широкому руслу реки, его сопровождали катера и буксиры, с которых корреспонденты английских, французских и других европейских газет фотографировали и снимали кинокамерами выход парохода в открытое море.

Плавание проходило спокойно. Океан сверкал под солнцем, и пассажиры, разложив на верхних палубах шезлонги, загорали, а по вечерам собирались в просторном музыкальном салоне. За рояль садился известный тогда всей Германии пианист Оскар Вольф, к нему присоединялись двое не менее известных в немецком музыкальном мире скрипачей, и пока одна часть пассажиров танцевала, другая, рассевшись за ломберными столиками, проводила время за игрой в карты.

Капитан делал все для приятного отдыха пассажиров, даже организовал для набожных евреев синагогу. Из уютного бара первого класса на время службы выносили портрет Гитлера, и расставлялись стулья: для мужчин - справа от облаченного в талес раввина, для женщин - слева. А когда служба заканчивалась, стулья выносили из бара и портрет фюрера водворяли на место.

Все было хорошо. Пассажиры довольны, команда вежлива и предупредительна, доволен был пассажирами и капитан. Вопреки геббельсовской пропаганде, рисовавшей евреев «исчадиями ада», пассажиры лайнера были интеллигентными людьми, с которыми капитану было приятно и интересно разговаривать.

Но чем ближе подходили к Кубе, тем озабоченнее становился капитан. На все радиограммы, которые обычно капитан посылает в порт назначения с моря - о времени прибытия судна, количестве пассажиров, услугах, которые необходимы будут пароходу по прибытии в порт, - Густав Шредер не получал ни одного ответа.

Капитан не знал, что по выходе его судна из Гамбурга президент Кубы Федерико Ларедо Бру, узнав о том, что несколько сотен евреев с кубинскими визами направляются в его страну, а толпы других осаждают в Гамбурге кубинское консульство в надежде следующим рейсом «Сент-Луиса» вырваться из фашистского ада, он, президент, под давлением аккредитованных на Кубе немецких дипломатов аннулировал право пассажиров «Сент-Луиса» сойти на кубинский берег, поставив в известность об этом правительство Германии.

Расчет Геббельса оправдался! Получив это известие, он злорадно потирал руки. А между тем пассажирский лайнер «Сент-Луис» все ближе и ближе подходил к Кубе. 27 мая 1939 года лайнер отдал якорь на рейде Гаваны.

К прибывшему из Гамбурга пароходу начали подходить переполненные людьми катера и моторные лодки. В них были жившие в США родственники евреев, бежавших из фашистской Германии. Чтобы встретить своих близких, они пересекли пролив, отделяющий Кубу от США, и, размахивая букетами цветов, приветствовали пассажиров «Сент-Луиса». А те, видя долгожданный берег и лодки, с которых неслись приветственные крики, начали выносить из кают чемоданы и выводить детей.

Но в этот момент, дымя длинной трубой и подавая резкие гудки, разгоняя лодки, к спущенному с «Сент-Луиса» трапу подошел паровой катер. На борт лайнера поднялись чины кубинской полиции. Встретившего их вахтенного штурмана они попросили провести их к капитану. Пробыв недолго у капитана, полицейские быстро спустились на катер и уехали.

И тут по судовой трансляции раздался голос капитана. Он призвал пассажиров к спокойствию и сообщил, что кубинскими властями их выход на берег пока не разрешен. Но, как сказал капитан, это простое недоразумение, которое разрешится в ближайшее время. И все же, предчувствуя недоброе, капитан пригласил наиболее авторитетных пассажиров, адвокатов, врачей, профессоров университетов и предложил им организовать судовой комитет, который вместе с ним, капитаном, начнет бороться за право пассажиров сойти на кубинский берег.

Был избран комитет из пяти человек. Всю следующую неделю комитет по совету капитана вел по радио переговоры с эмиграционной службой в Гамбурге, выдавшей пассажирам «Сент-Луиса» визы, с дирекцией судоходной компании, которой принадлежал пароход, и с адвокатами еврейской международной организации «Джойнт». Но в первую очередь была послана радиограмма президенту Кубы, а капитан по своим каналам связался с германским посольством в Гаване. Ответ оттуда пришел незамедлительно: «Господин капитан! Речь идет всего-навсего о евреях. Везите их обратно в Гамбург и передайте ответственным лицам, которые и решат их судьбу».

Когда ответ немецкого посольства стал известен пассажирам, людей охватил страх. Назад? В Германию?! И тогда судовой комитет обратился к президенту США Рузвельту. В радиограмме была просьба девятисот человек о спасении и защите.

Но пассажиры парохода «Сент-Луис», стоящего совсем близко от берегов Соединенных Штатов Америки, не знали, что конференция во французском курортном городке Эвиан-ле-Бен была созвана по инициативе президента США. Поэтому ждать ответа от него было бесполезно. Ответ так и не пришел. Более того, после крика несчастных людей о помощи Рузвельт приказал кораблям береговой охраны не подпускать пароход с еврейскими беженцами к портовым городам Соединенных Штатов Америки, где бы они ни пытались высадиться!

Не видя выхода из создавшегося положения, капитан Шредер попросил судовой комитет вновь обратиться к президенту Кубы. Но в ответ на посланную президенту радиограмму к трапу судна снова подошел тот самый полицейский катер, и поднявшийся на борт полицейский чин потребовал от капитана незамедлительно покинуть рейд Гаваны!

Дав три печально-прощальных гудка, «Сент-Луис» выбрал якорь и малым ходом стал уходить в океан. Но куда идти? Осматривая в бинокль пустынный горизонт, капитан решал эту неразрешимую задачу, и тут радист принес срочную радиограмму: «Немедленно возвращайтесь в Гамбург!».

Склонившись над картой, капитан Шредер проложил курс на Европу. Но не к берегам Германии, где, как он знал, его пассажиров ждет неминуемая гибель, а к берегам Англии.

Густав Шредер был не только настоящим моряком, но и настоящим человеком. Чтобы спасти своих пассажиров, он решил подойти к английскому берегу, посадить судно на мель и дать сигнал бедствия. Сняв с бедствующего судна пассажиров, правительство Англии вынуждено будет не только их принять, но и дать им убежище...

На обратном пути Атлантический океан был неприветлив. Шторм разыгрался сразу по выходе «Сент-Луиса» из Гаваны. Корма парохода то взлетала к облакам, то уходила глубоко в воду. От стремительной качки все скрипело, заглушая стоны укачавшихся пассажиров.

Несмотря на шторм, капитан пригласил к себе судовой комитет. Бледные, растерянные, сидели эти люди в просторном капитанском салоне. Еще несколько дней назад они радовались открывшимся перед ними солнечным берегам Кубы. Сейчас они понимали - каждый оборот пароходного винта приближает их к таким испытаниям, по сравнению с которыми плавание в разыгравшийся в океане шторм будет казаться им увеселительной прогулкой.

- Радиостанция парохода к вашим услугам, - нервно закурив, сказал капитан. - Пока мы пересекаем Атлантику, забрасывайте правительства всех стран просьбами о помощи. Эти просьбы будут уходить в эфир незамедлительно!

Но ни одна страна не спешила пускать в свои порты пассажиров парохода «Сент-Луис», боясь испортить отношения с Гитлером. Радисты, которые несли круглосуточные вахты в радиорубке лайнера, на все вопросы членов судового комитета об ответах на их радиограммы лишь разводили руками.

Но вот спустя десять суток после ухода из Гаваны ночью капитану позвонил вахтенный штурман:

- Берег!

Быстро одевшись, капитан поднялся на мостик. В темноте ночи то разгорался, освещая бушующий океан, то затухал луч маяка. Это была Англия. Пароход шел прямо на маяк. И вахтенный штурман, и рулевой ждали команду отвернуть.

Но капитан молчал.

А берег, на который с севшего на мель парохода, как задумал капитан, будут снимать пассажиров английские спасатели, был все ближе и ближе.

И тут на мостик вбежал запыхавшийся радист:

- Бельгийцы разрешают зайти в Антверпен!

При этих словах капитан бросился к штурвалу и, оттолкнув рулевого, резко отвернул в сторону...

Через несколько дней девятьсот беженцев-евреев сошли с парохода в Антверпене. А «Сент-Луис» вернулся в Гамбург. Но как только пароход пришвартовался к причалу, и на берег был спущен трап, на борт поднялись агенты гестапо. За невыполнение приказа о возвращении вместе с пассажирами в Германию капитан был арестован.

Не избежали печальной участи и пассажиры. Сойдя с парохода в Антверпене, часть из них обосновалась в Бельгии, часть перебралась в Голландию и Францию. Но когда в скором времени Гитлер оккупировал эти страны, пассажиры парохода «Сент-Луис» оказались в руках нацистов. Многие из них вместе с другими европейскими евреями были уничтожены в нацистских концлагерях.

Вот такую историю в мае 2009 года рассказал немецкий телевизионный канал АРД...

Я заинтересовался судьбой капитана Шредера и, находясь в Гамбурге, обратился в городской архив. И вот в моих руках выписка из личного дела капитана парохода «Сент-Луис» Густава Шредера, которое он заполнял в 1936 году, подтверждая свое арийское происхождение, как того требовали тогда нацистские власти.

Родился и вырос Густав Шредер в интеллигентной семье. Отец -инженер, работал на заводах Круппа, мать - учительница музыки. Но с малых лет Густава Шредера привлекало море. Наперекор родителям, желавшим дать ему техническое образование, он, окончив школу, нанялся учеником матроса на грузовое судно. Побывал в Англии, Франции, Испании, Португалии.

Теснота матросского кубрика, изматывающие ночные вахты, штормы, оторванность от привычной береговой жизни - все это не отбило у него охоту стать моряком, и, вернувшись из рейса, он поступил в мореходное училище. Окончив училище, Густав Шредер стал плавать на грузовых судах штурманом, потом капитаном.

Когда в Германии в связи с ростом трансатлантических пассажирских перевозок стали строить больше пассажирских судов, и судоходным компаниям понадобились опытные капитаны, Густав Шредер был приглашен на работу в «Нордцойчер Ллойд». Сначала он работал на пассажирских судах этой компании на европейских линиях, а затем получил под свое командование трансатлантический лайнер «Сент-Луис» и начал совершать регулярные рейсы в Соединенные Штаты Америки.

Вот то немногое, что я узнал из архивной справки о капитане парохода «Сент-Луис» Густаве Шредере. Много позже я узнал, что капитан Шредер в 1949 году издал свои воспоминания о том драматическом рейсе к берегам Кубы и возвращении в Европу. Позже он был награжден орденом «За заслуги». Скончался Густав Шредер в 1959 году.

Интересовала меня не только жизнь капитана «Сент-Луиса», но и дальнейшая судьба его пассажиров. Неожиданный случай помог мне еще раз прикоснуться к этой истории.

В течение двух лет я работал председателем Всеукраинской ассоциации бывших узников нацистских гетто и концлагерей. И вот, когда в октябре 2009 года в Берлине проводилась конференция по Холокосту, организованная немецким фондом «Память, ответственность, будущее» и Всегерманской ассоциацией бывших узников фашизма, я получил приглашение принять участие в работе этой конференции.

В Берлине на вокзале делегатов конференции встречали молодые немцы, выпускники славянского факультета Берлинского университета. Для делегированных на конференцию бывших узников нацистских концлагерей и гетто, не знающих немецкого языка, они должны были стать переводчиками. И тут у меня мелькнула мысль: ведь эти ребята могут мне помочь в поисках кого-нибудь из выживших пассажиров парохода «Сент-Луис»!

Я не ошибся. Познакомившись с одним из переводчиков, Томасом Мюллером, я спросил, может ли он каким-то образом найти кого-нибудь из этих людей. Подумав, он кивнул:

- Хорошо. На конференции мы - ваши переводчики. А потом у вас будет свободный день, и мы проведем для вас экскурсию в информационный центр, который находится под Мемориалом погибшим евреям Европы. Там собрано много материалов по этой теме. Думаю, смогу вам помочь.

Несколько слов о конференции. Она была посвящена не только урокам Холокоста, но и 65-й годовщине освобождения Красной армией концлагерей и гетто, организованных фашистами на оккупированных территориях Восточной Европы.

С приветственным словом к делегатам обратились вице-президент бундестага Петра Пау, директор Центра по исследованию антисемитизма профессор Вольфганг Бенц и профессор Берлинского университета имени Гумбольдта Михаэль Вильдт (его отец антифашист погиб в концлагере Маутхаузен).

На протяжении всей конференции немецкие гости, а среди них было много студентов, записывали рассказы бывших узников фашизма, чудом выживших в концлагерях и гетто. И надо было видеть глаза этих молодых людей, потрясенных рассказами очевидцев Холокоста!

Было что рассказать и мне... И не только о прошлом - о войне и ужасах оккупации, но и о современности. Я рассказал, как был потрясен, когда летом 2009 года, проходя в Одессе мимо одного дома, увидел на его стене огромную надпись: «Холокосту не було!». Вот об этом - об отрицателях Холокоста, об антисемитизме, о новой угрозе фашизма, поднявшего голову не только в Германии, но и в Украине и России, шла речь на конференции, проходившей в конце октября 2009 года в Берлине.

В тот день, когда закончилась конференция, принявшая обращение ко всем европейским странам создать единый фронт против угрозы неофашизма, ко мне подошел Томас Мюллер. Улыбаясь, он сказал, что в информационном центре Мемориала погибшим евреям Европы он нашел интервью с одной из пассажирок парохода «Сент-Луис». Она была в том трагическом рейсе, когда пассажиров лайнера не пустили на кубинский берег. Обо всем, что с ней случилось в этом рейсе и после него, она рассказала недавно сотрудникам информационного центра.

И вот я в информационном центре, оборудованном под Мемориалом погибшим евреям Европы, который возведен в самом сердце Берлина, рядом с Рейхстагом. С помощью фото- и кинодокументов, сделанных самими нацистами, здесь можно увидеть все этапы преследования евреев с 1933 года, когда к власти в Германии пришел Гитлер.

Все концлагеря и гетто, созданные в захваченных немецкими фашистами странах, представлены здесь не только на фотографиях, но и в макетах. И не только они. Все маршруты депортаций, все «марши смерти», все места массовых расстрелов. А главное - здесь можно услышать голоса тех, кто выжил в гитлеровском аду!

Томас Мюллер привел меня в «Зал имен». В этом зале постоянно зачитываются имена и краткие биографии уничтоженных нацистами евреев со всей Европы. Одновременно с этим каждую минуту на всех четырех стенах зала появляется имя, дата рождения и дата гибели жертвы.

Рядом с «Залом имен» - длинное фойе, где стоят компьютеры. Усадив меня за один из них, Томас сел рядом, надел мне и себе наушники, включил компьютер, пощелкал мышкой - и на экране появилась старая женщина.

Звали ее Элизабет Вайль. В 1939 году, когда она стала пассажиркой парохода «Сент-Луис», ей было шестнадцать лет.

Элизабет Вайль родилась и выросла в Берлине и море впервые увидела в мае 1939-го, когда ее отец, владелец ювелирного магазина, не выдержав издевательств нацистов, решил покинуть Германию. Семья Вайль приехала в Гамбург, выстояла длинную очередь в консульство Кубы -единственной страны, дававшей тогда въездные визы немецким евреям, а затем поднялась на борт пассажирского лайнера «Сент-Луис».

Море! Для Элизабет Вайль, которую как еврейку исключили из гимназии, и от которой, словно от прокаженной, стали шарахаться вчерашние соученики, для нее, ежедневно видевшей на улицах Берлина гитлеровских штурмовиков со свастикой на рукавах, выкрикивавших: «Юден, раус!» («Евреи, вон!»), - море было единственной дорогой, позволявшей вырваться из этого кошмара.

На пароходе ей нравилось все. Уютная каюта с двухъярусными койками и приставными лесенками, чтобы было удобно взбираться наверх, просторные палубы, туго натянутые снасти мачт, в которых весело посвистывал ветер, и даже сиплые пароходные гудки, когда на море ложился туман. А главное - нравились моряки. Рослые, загорелые, невозмутимые, даже когда пароход начинало качать.

Однажды, стоя у борта и наблюдая за плывущими невдалеке дельфинами, Элизабет почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидела высокого моряка в белой форме с золотыми нашивками на рукавах. Он стоял у трапа, ведущего на капитанский мостик, и наблюдал за девушкой. Заметив, что Элизабет обернулась, моряк смутился и побежал по трапу наверх. Но на следующий день подошел и представился:

- Вальтер Вигман, третий штурман.

Родители не одобрили это знакомство. «Зачем он тебе? - возмущался отец. - Разве ты не видела, что они творили с нами в Германии?» Но кто в шестнадцать лет слушает родителей?

Вальтер сменялся с вахты в двенадцать ночи и ждал ее на корме, под которой шумно работали винты, оставляя за пароходом широкий пенистый след. А Элизабет, убедившись, что родители спят, осторожно слезала с верхней койки, набрасывала халатик и, выскользнув из каюты, мчалась к нему.

Эти свидания прервал отец. Как-то, проснувшись и увидев, что койка Элизабет пуста, отец дождался ее возвращения и, чтобы не разбудить жену, в ярости прошептал:

- Хватит!

Теперь, когда укладывались спать, отец запирал каюту и прятал ключ под подушку. А с наступлением дня и до позднего вечера Элизабет была под неусыпным вниманием родителей.

...Пароход подходил к Кубе. Накануне прихода в Гавану капитан, как это принято на пассажирских судах, дал для пассажиров прощальный ужин. На этом вечере кроме вахтенных был и командный состав судна. И когда по просьбе капитана пианист и двое скрипачей начали играть вальсы Штрауса, штурман Вигман подошел к родителям Элизабет и попросил разрешения станцевать с их дочерью.

Отец разрешил. Завтра Элизабет попрощается с этим немцем. Пусть танцует! Но когда пароход отдал якорь на рейде Гаваны, и кубинские власти не разрешили пассажирам сойти на берег, когда и США отказались пустить в свои порты «Сент-Луис», и судно повернуло назад, в Европу, отец Элизабет изменил свое отношение к возлюбленному дочери. Сразу постаревший, небритый, в мятой несвежей рубахе, он сам останавливал при встречах молодого штурмана, заискивающе заглядывал ему в глаза и спрашивал:

- Господин Вигман, есть для нас какие-нибудь новости?

Чтобы успокоить старика, штурман отвечал:

- Новостей пока нет. Но вы не волнуйтесь, время еще есть. Наш капитан сделает все, чтобы оградить вас от всевозможных неприятностей.

На увлечение дочери Вайль махнул рукой. И Элизабет, несмотря на поселившийся на пароходе страх, чувствовала себя счастливой! Как и до прихода в Гавану, Вальтер и Элизабет продолжали встречаться на корме. Пароход качало, брызги волн обдавали влюбленных, и штурман, целуя соленое от брызг лицо девушки, звал ее в свою каюту. Но ей, еще не знавшей мужчин, страшно было сделать этот шаг. И, отвечая на его поцелуи, она лишь крепче прижималась к нему.

В одно из таких свиданий Вальтер сказал:

- Передай отцу, капитан проложил курс на Англию. Возможно, вас высадят в этой стране.

Капитан никому не говорил о своем замысле - подойти к английским берегам и посадить пароход на мель, чтобы английские власти сняли пассажиров, избавив их от возвращения в нацистскую Германию. Но проложенный капитаном на маршрутной карте курс на Англию видел каждый заступающий на вахту штурман. Видел и Вальтер Вигман, и поспешил обрадовать семью Вайль.

Новость о том, что пароход идет в Англию, вскоре облетела пароход. И, несмотря на штормовую погоду, люди не уходили с палуб в надежде поскорей увидеть английский берег.

Но вскоре пароход облетела новая весть:

- Бельгия!

И когда капитан, резко отвернув от английских берегов, взял курс на Антверпен, пассажиры начали лихорадочно собирать вещи.

В последнюю ночь перед приходом в порт Элизабет, дождавшись, пока Вальтер сменится с вахты, сама постучала к нему в каюту и переступила ее порог...

Спустя полгода Вальтер Вигман разыскал Элизабет в еврейском квартале Антверпена, где ее отец, знавший с давних времен тамошних ювелиров, работал у одного из них. В Антверпен Вигман пришел на грузовом пароходе, возившем уголь из Польши на порты Западной Европы, а разыскав Элизабет, перешел работать на небольшой пассажирский теплоход, ходивший на линии Гамбург - Роттердам -Антверпен - Гамбург. Теперь они виделись часто. Зная, когда теплоход приходит в Антверпен, Элизабет бежала к воротам порта встречать Вальтера. Теплоход стоял недолго, и Вальтер снял в городе квартирку, чтобы за время короткой стоянки им не приходилось слоняться по улицам. Эта квартирка на тихой улочке была крохотным островком хрупкого человеческого счастья в злобном и кровавом гитлеровском мире.

Но настал 1940 год - год оккупации гитлеровцами европейских стран. В апреле немцы захватили Данию и высадились в Норвегии. В начале мая были оккупированы Бельгия и Голландия. А 14 июня немцы вошли в Париж. Вскоре из этих стран оккупанты начали вывозить евреев в лагеря смерти.

Вальтер Вигман был призван в военный флот. В последний раз Элизабет видела его зимой 1941 года, когда его корабль зашел в Антверпен, и Вальтер прибежал в еврейский квартал.

Он увидел Элизабет с клеймом еврейки - нашитой на пальто желтой шестиконечной звездой. Увидел в тот момент, когда гестаповцы выгнали ее с отцом и матерью из дома и вместе с другими евреями погнали к ожидавшим на улице крытым брезентом грузовикам. Падал мокрый снег, и последнее, что запомнила Элизабет, - мокрую флотскую шинель Вальтера и его глаза, широко раскрытые от ужаса...

Что стало с ним, она не знает. А семью Вайль отправили в пересыльный лагерь Вестерборк, а оттуда в Освенцим.

В 1942 году отец и мать Элизабет были убиты в газовой камере. А она выжила потому, что по молодости лет была послана на работу по упаковке женских волос, которые нацисты отправляли в Германию. Там тоннами этих волос, состриженных с узниц концлагеря, набивали матрацы...

27 января 1945 года оставшихся в живых узников Освенцима освободили советские войска...

В конце интервью Элизабет Вайль рассказала, как в 1961 году ездила в Израиль. Она была свидетельницей на процессе Адольфа Эйхмана, похищенного израильской разведкой «Моссад» в Аргентине. «Архитектор Холокоста», как называли Эйхмана израильские газеты, верный исполнитель бесчеловечных гитлеровских приказов по «окончательному решению еврейского вопроса», организатор лагерей смерти, строго следивший за регулярной отправкой эшелонов с европейскими евреями в эти лагеря, после окончания второй мировой войны, боясь справедливого возмездия за свои злодеяния, скрылся в этой южноамериканской стране под именем Риккардо Клемента.

Элизабет видела его в Освенциме в конце 1941 года, когда Эйхман в сопровождении коменданта лагеря Рудольфа Хесса осматривал лагерные бараки. Ей запомнились эти два подтянутых молодых немца в черных эсэсовских мундирах. Как и все заключенные в Освенциме женщины, стриженная наголо, грязная, с ввалившимися от голода щеками, она не знала и не могла знать цели этого визита. И лишь после освобождения из этого страшного лагеря прочитала в материалах Нюрнбергского процесса, зачем приезжал тогда в концлагерь Адольф Эйхман.

О целях этого визита рассказал судьям в Нюрнберге комендант Освенцима Рудольф Хесс. Осенью 1941 года его вызвал в Берлин рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. В конфиденциальном разговоре он сказал:

- Всех без исключения евреев, находящихся в пределах нашей досягаемости, надо уничтожить сейчас, во время войны. Если нам теперь не удастся разрушить биологические основы еврейства, то когда-нибудь евреи уничтожат германский народ. Вам предстоит выполнить эту задачу. Это трудная работа, требующая полного самопожертвования. Все подробности вы узнаете от оберштурмбанфюрера СС Адольфа Эйхмана, который вскоре приедет к вам в лагерь.

Вот и ходили они по огромной территории Освенцима, обсуждая детали порученной им задачи. Им надо было найти помещения для устройства газовых камер, опробовать на узниках удушающий газ «Циклон-Б», который готовился поставлять в Освенцим немецкий химический концерн «ИГ-Фарбениндустри», подыскать подходящие места для длинных и глубоких рвов, куда предстояло зарывать трупы...

Как говорила в своем интервью Элизабет Вайль (на ее руке был вытатуирован лагерный номер 36587, который она показывала израильским судьям), во время процесса над Эйхманом, а длился он более полугода, для подсудимого в иерусалимской тюрьме был выделен целый этаж, названный охранниками «квартирой Эйхмана». Жизнь этого арестанта была строго регламентирована. В пять утра подъем, уборка камеры, завтрак, осмотр врача, прогулка, обед, послеобеденный отдых в постели, снова прогулка, свободное время... И так - до отхода ко сну в 22 часа. В смежной комнате за решеткой постоянно находился надзиратель. Он наблюдал за тем, что происходило в камере. В более отдаленной комнате был дежурный офицер. Остальные охранники находились снаружи. Все они носили тапочки на резиновой подошве, чтобы не мешать сну заключенного, а если тот не мог уснуть, дежурный офицер обязан был дать ему 25 капель валерьянки. Пробы крови и мочи на анализ брали у Эйхмана два раза в неделю. К нему также был приставлен психолог. В свободное время Эйхман писал воспоминания.

Обо всем этом Элизабет Вайль читала в израильских газетах, ежедневно сообщавших о всех подробностях жизни Эйхмана в иерусалимской тюрьме. Особенно запомнилось ей интервью тюремного надзирателя Шалома Нагара, напечатанное в одной из газет уже после суда над Эйхманом.

«Эйхман сидел без кандалов, - рассказывал Нагар. - Я сидел в его камере напротив него без оружия. Немецкого я не знал, и когда Эйхман хотел в туалет, он подзывал меня знаком. Я надевал ему ножные кандалы, а в туалете освобождал от них. И пока он сидел на унитазе, я стоял рядом. Я должен был следить, чтобы он не покончил с собой.

Эйхман был очень чистоплотен. Сидя на унитазе, все время сливал воду, чтобы не было запаха. Потом вставал, закрывал крышку унитаза, мыл руки, и я снова надевал на него кандалы».

В полночь с 31 мая на 1 июня 1962 года этот тюремный надзиратель, простой еврейский парень Шалом Нагар, чьи дедушка и бабушка, вывезенные из Варшавского гетто в Освенцим, погибли в газовой камере, привел в исполнение вынесенный Эйхману израильским судом смертный приговор. Накануне, 31 мая, президент Израиля отклонил просьбу Эйхмана о помиловании, и Эйхман был повешен. Труп его кремировали. Пепел высыпали в коробочку и отвезли на полицейской машине в порт Яффу. Там коробочка с пеплом Эйхмана была доставлена на борт судна береговой охраны. На этом судне вышли в море начальник управления тюрем Израиля Арье Нир, католический священник и два офицера полиции. В присутствии этих свидетелей Арье Нир развеял прах Эйхмана за пределами прибрежных вод Израиля. Это произошло 1 июня 1962 года в 4 часа 35 минут.

После суда над Эйхманом Элизабет Вайль посетила Иерусалимский музей еврейской Катастрофы «Яд ва-Шем».

Прошло много лет, и в 1993 году в «Яд ва-Шем» капитан лайнера «Сент-Луис» Густав Шредер был посмертно удостоен почетного звания праведника мира. Для спасения своих пассажиров он сделал все, что мог...

2012 г.

Отправить в FacebookОтправить в Google BookmarksОтправить в TwitterОтправить в LiveinternetОтправить в LivejournalОтправить в MoymirОтправить в OdnoklassnikiОтправить в Vkcom