Черная мадонна
Недавно я гостил у друзей в Дрездене и, конечно, побывал в знаменитой картинной галерее. Мне приходилось бывать в Эрмитаже, в Третьяковке и даже в Лувре. Но именно здесь, в залах Дрезденской галереи, я испытал особое благоговение перед бессмертными полотнами Рубенса, Рембрандта, Веласкеса, Ван Дейка, Дюрера, Тициана и других великих мастеров прошлого, потому что они тоже претерпели страдания, как и миллионы людей в годы второй мировой войны.
Придя к власти, немецкие фашисты не только сжигали на кострах книги неугодных им писателей, но уничтожили и часть полотен Дрезденской галереи «как не соответствующие германскому духу». А в феврале 1945 года англо-американская авиация подвергла Дрезден варварской бомбардировке. Погибли свыше ста тысяч мирных жителей, город был превращен в руины, разрушено и здание галереи.
Весной 1945 года в Дрезден вошли советские войска. Это были части 2-го Украинского фронта, которым командовал маршал И. С. Конев.
В своей книге «Сорок пятый», написанной после войны, прославленный советский полководец рассказывал, что, увидев разрушенный город, город художников, скульпторов, музыкантов, поэтов, в котором не было никаких военных объектов, он первым делом заинтересовался судьбой бесценных полотен Дрезденской галереи. В составе войск И. С. Конева была трофейная команда. Командовал ею лейтенант, художник по профессии одессит Леонид Рабинович. Именно ему маршал поручил найти картины Дрезденской галереи.
Со взводом разведчиков лейтенант приступил к поискам картин. Как пишет И. С. Конев, на седьмой день после начала поисков к нему прибежал сияющий лейтенант и доложил: «Нашли!».
Как оказалось, перед приходом советских войск нацисты спрятали картины далеко за городом в штольне известковой каменоломни. От сырости многие картины покрылись плесенью, а некоторые были порваны. Там же находилась прислоненная к мокрой от грунтовых вод стене «Сикстинская мадонна» Рафаэля...
Под усиленной охраной найденные сокровища Дрезденской галереи были отправлены в Москву. Почти десять лет над восстановлением картин трудились реставраторы Москвы и Ленинграда, и в 1955 году в московском музее имени Пушкина была открыта выставка этих полотен.
Чтобы увидеть «Сикстинскую мадонну» и другие шедевры Дрезденской галереи, люди занимали очередь с ночи. И в том же 1955-м картины были возвращены в Дрезден.
...Переходя из зала в зал, я увидел, наконец, шедевр Рафаэля, написанный им в 1512 году по заказу папы римского. В благоговейном молчании стояла перед картиной толпа посетителей, готовая, как мне показалось, опуститься перед ней на колени.
Чем же очаровывает «Сикстинская мадонна», где слева от Богородицы изображен сам святой Сикст, а справа - святая Варвара?
Поначалу ничто не задерживает на картине внимания, пока взгляд не встретится со взглядом идущей вам навстречу молодой прекрасной женщины, несущей на руках ребенка. Темные широко открытые глаза спокойно и внимательно глядят на вас. Взгляд затуманен скорбью и полон безграничного доверия к будущему, навстречу которому с величием и простотой несет Она самое дорогое - своего Сына.
Наверное, в этом обращении ко всем и каждому и есть секрет неувядающего очарования этого шедевра. Потому что любой человек, остановившись перед «Сикстинской мадонной», невольно становится участником общения с Той, что подарила человечеству Спасителя. И этот беззвучный разговор длится уже пять веков...
Перед этим творением Рафаэля мне вспомнилась другая мадонна, которую я видел в бывшей Югославии, в древнем монастыре, построенном высоко в горах, наверно, еще во времена Рафаэля, куда, казалось, земные тревоги не смогут добраться никогда. К этой мадонне, преодолевая нелегкую горную дорогу, привозят неизлечимо больных в надежде, что прикосновение к этой святыне вернет им здоровье.
Видел я эту мадонну в 1967 году. Я плавал тогда старшим механиком на теплоходе «Большевик Суханов». В то время многие суда Черноморского пароходства приходили на ремонт в расположенные на побережье Адриатического моря югославские порты Трогир, Сплит или Риеку, над которыми высятся горы, покрытые густыми лесами. В этих лесах во время второй мировой войны, когда Югославия была оккупирована немецкими фашистами, устраивали свои лагеря партизаны под командованием будущего президента Югославии маршала Тито, мужественно сражавшиеся с ненавистными оккупантами.
«Большевик Суханов» пришел на ремонт в Риеку, в шумный живописный город с блеском магазинных витрин, с многочисленными цветочными киосками, кафе и рыбными ресторанчиками на раскинувшихся за городом золотистых пляжах, с огромным портом, заполненным множеством судов, и судоремонтным заводом имени партизана Виктора Леноца.
Шефом объекта, как называли здесь прораба, к нам был назначен молодой инженер Горан Легович. Работать с ним было легко и приятно. Каждое утро шеф объекта согласовывал со мной график работ на день, а в конце рабочего дня докладывал о сделанном. А потом приглашал в ближайшую от завода «крчму», как называют здесь небольшие питейные заведения, где за бутылкой вина мы засиживались допоздна. Горан не был женат, домой не спешил. Выпив вина и слегка захмелев, он расспрашивал меня о жизни в Советском Союзе, рассказывал о себе.
Еще будучи школьником, зная, как Красная армия помогла югославским партизанам освободить страну от немецких оккупантов, он очень переживал, когда в сталинские времена отношения между СССР и Югославией были прерваны. Маршал Тито не подчинился диктату Сталина, который требовал создать в Югославии колхозы и ликвидировать частную собственность, как это было сделано в Советском Союзе, и отношения между нашими странами дошли до открытой вражды.
Слушая Горана, я вспоминал, какие карикатуры рисовали у нас в те времена на Тито. Популярный сатирический журнал «Крокодил», например, изображал его не иначе как с огромным топором, с которого капала «кровь югославского народа»!
- Слава Богу, - говорил Горан, - что после смерти Сталина Хрущев, прилетев в Белград, наладил наши отношения, и теперь мы снова друзья!
В один из таких вечеров, рассказывая Горану о себе, я сказал, что в годы оккупации фашистами Одессы был с матерью в гетто, а из гетто нас вывезли в концлагерь. Горан долго молчал, глядя на меня глазами, полными слез, а потом сказал, что мне будет интересно побывать в одном месте, связанном со спасением еврейских детей.
- А что это за место? - спросил я.
- В ближайшее воскресенье я заеду за вами, и тогда узнаете, - ответил он.
И вот ранним воскресным утром я отправился с Гораном на его машине в горы.
- Там, - объяснил он, - стоит монастырь, где в небольшой церквушке есть черная мадонна, которая считается чудотворной.
- Черная? - удивился я.
- Да, - подтвердил Горан. - А почему она черная, я расскажу после того, как вы ее увидите.
Поднимаясь в горы по пыльной извилистой дороге, нависшей над отвесными скалами, мы обгоняли бредущих по этой дороге людей, тянувших за собой скрипучие повозки, на которых везли немощных стариков, и коляски с больными детьми. А когда подъехали к монастырской церквушке, то увидели много машин и толпящихся у входа людей.
Риека - город хорватский. Хорваты - католики. И когда, выстояв долгую очередь, мы вошли в церковь, где не было, как в православном храме, икон, а только изваяние мадонны, я вздрогнул. Мадонна действительно была черной. И на руках держала черного ребенка.
Подойти поближе и разглядеть ее было невозможно из-за тянувшихся к ней со всех сторон рук, просящих о помощи.
От криков, стонов и слез, от окружавшего меня со всех сторон человеческого горя мне стало не по себе, и я попросил Горана выйти наружу. И только когда мы сели в машину и двинулись в сторону Риеки, Горан рассказал мне историю этой мадонны.
Когда Югославия была оккупирована немецкими фашистами, они начали вывозить евреев в лагеря смерти, как делали это в других оккупированных странах. В Риеке был сиротский дом, где среди воспитанников было несколько еврейских детей. Ночью накануне того страшного дня, когда немцы должны были угонять из Риеки евреев, одна из воспитательниц отвела этих детей в горы, в монастырь, где их принял настоятель монастыря и заверил отважную женщину, что детей в обиду не даст.
С полгода дети жили среди монахов, которые относились к ним как к божьим посланникам. Но нашелся негодяй, который выдал тайну монастыря немецким властям.
Когда один из монахов увидел подьезжавших к монастырю эсэсовцев, он побежал к настоятелю. Тот успел завести детей в церковь и спрятать в алтаре за мадонной. Но эсэсовцы, обыскав монастырь, ворвались в церковь и нашли детей. И тогда настоятель встал между эсэсовцами и перепуганными детьми и, раскинув руки, закричал, что детей не отдаст.
Командовавший эсэсовцами офицер усмехнулся и вышел из церкви. А потом по его приказу эсэсовцы заперли наглухо двери церкви, облили здание со всех сторон бензином и подожгли...
После войны монахи восстановили эту церквушку, оставив в ней мадонну, обуглившуюся при пожаре, в котором заживо сгорел вместе с еврейскими детьми настоятель монастыря.
А потом пошли слухи, что эта черная мадонна стала чудотворной. Вот и идут к ней люди, и говорят, она действительно вершит чудеса...
Вот такую историю я узнал когда-то в бывшей Югославии, в хорватском городе Риеке. А напомнила мне о ней «Сикстинская мадонна» Рафаэля...
2016 г.
