Последний свидетель
В 2015 году в Германии была переведена на немецкий язык моя книга «Возвращение с Голгофы». В ней я писал об оккупации Одессы в годы второй мировой войны немецко-румынскими войсками и об устроенном оккупантами на Слободке еврейском гетто.
Переводил книгу студент Берлинского университета Ян Менинг. Я познакомился с ним в 2014 году в Берлине на конференции по Холокосту, куда был приглашен как бывший малолетний узник одесского гетто и член Всеукраинской ассоциации бывших узников гетто и нацистских концлагерей. Ян Менинг оканчивал славянский факультет университета, хорошо говорил по-русски и был у нашей украинской делегации бывших малолетних узников переводчиком. Я подарил ему свою книгу. Он ее перевел и предложил немецкому фонду «Память, ответственность, будущее». Этот фонд издает книги о Холокосте.
Однажды, в марте 2015 года, Ян Менинг позвонил мне и сказал, что на немецком телеканале АРД будет показано интервью с человеком, который был переводчиком на Нюрнбергском процессе. Зовут его Ховард Трист, живет он в Мюнхене. Ему за девяносто, но он помнит до мельчайших подробностей те исторические дни, когда Международный трибунал судил главных фашистских преступников.
Я слушал это интервью, и хочу рассказать об этом читателям.
С октября 1945 по ноябрь 1946 года, пока заседал Нюрнбергский трибунал, Ховард Трист провел десятки часов в Нюрнбергской тюрьме, переводя ответы подсудимых на вопросы американских судебных психиатров, которые по заданию правительства США пытались выяснить мотивацию и психическую адекватность бывших нацистских лидеров. Среди тех, чьи ответы пришлось переводить Тристу, были рейхсмаршал Герман Геринг, заместитель Гитлера по нацистской партии Рудольф Гесс, главный редактор антисемитской газеты «Дер Штюрмер» («Штурмовик») Юлиус Штрайхер, министр иностранных дел фашистской Германии Иоахим фон Риббентроп и бывший комендант Освенцима Рудольф Хёсс.
«Я помню этих негодяев, когда они были в зените славы, считали себя правителями мира, - рассказывал Ховард Трист в своем интервью. - Они убили мою мать и отца».
Трист родился в 1923 году в Мюнхене в еврейской семье. Отец его владел фабрикой по выпуску постельного белья. После знаменитой Хрустальной ночи, когда нацисты по всей Германии жгли синагоги, громили еврейские магазины и убивали ни в чем не повинных людей, отец Ховарда, чья фабрика была разгромлена, а деньги в банке арестованы, решил бежать из страны. Но удалось это сделать лишь в 1939 году. Ховарду (в Германии его звали Хайнц) было тогда шестнадцать лет. С отцом и матерью они добрались до Франции. Оттуда хотели уехать в Америку, где жил брат отца, но денег хватало только на один билет на пароход. И отец решил отправить в Америку сына. «Ты езжай, - сказал он Ховарду, - а я заработаю здесь на билеты, и мы с мамой приедем позже».
Перебиваясь случайными заработками, родители Ховарда Триста задержались во Франции до 1940 года, когда страна была оккупирована фашистской Германией. Начались облавы на евреев, и отца с матерью отправили в транзитный лагерь Драней. «Оттуда, - с болью рассказывал Трист, - моя мать 43-х лет и 56-летний отец, сражавшийся в первую мировую войну за любимое отечество и награжденный орденом Железного креста, были отправлены в Освенцим и уничтожены».
Сам же Ховард, добравшись до Америки, поселился у дяди в Детройте и начал работать на заводе Форда.
В Европе уже бушевала вторая мировая война. Трист, сменивший свое немецкое имя Хайнц на американское Ховард, мечтал попасть в армию, но его не брали. Он не имел американского гражданства. Лишь в 1943 году, став гражданином США, он получил право стать солдатом. А 6 июня 1944 года, когда США и Англия открыли против гитлеровской Германии второй фронт, Ховард вместе со своим полком высадился в Нормандии.
В ходе наступательных боев американцы брали в плен много гитлеровцев. Нужны были переводчики. И Ховард, для которого немецкий язык был родным, предложил командованию свои услуги. Так он стал военным переводчиком.
Часть, в которой он служил, освободила концлагерь Бухенвальд. Увидев горы трупов, оставленных бежавшими нацистами возле газовых камер, Ховард был в шоке. «Я старался не думать, что мои родители могли выглядеть так же», - рассказывал он.
В самом конце войны Ховарда Триста как военного переводчика направили в Чехословакию, в Пльзень. Недалеко от этого города находился концлагерь Терезиенштадт, где нацисты уничтожили тридцать три тысячи евреев. Среди них был дедушка Ховарда Мориц Трист. Ховард узнал об этом, переводя с немецкого на английский язык лагерный архив, который нацисты не успели уничтожить.
А обходя страшные лагерные бараки, в которых оставались выжившие узники, он пережил еще один шок. В одном из бараков к нему кинулась женщина, похожая на живой скелет. Это оказалась его бабушка Роза Трист.
Когда благодаря заботам Ховарда бабушка пришла в себя, он выпросил у местных жителей подходящую для нее одежду, посадил в свой джип, укутал в свою шинель и отвез в Германию, в ее родной Мюнхен.
И вот, когда в Нюрнберге начался судебный процесс над главными нацистскими преступниками, Ховарда пригласили работать переводчиком с американскими судебными психиатрами, проводившими опросы подсудимых.
Ховарду Тристу приходилось проводить за этой работой в камерах Нюрнбергской тюрьмы ежедневно по шесть-восемь часов. Через семьдесят лет в интервью он рассказывал: «Если забыть о том, что перед тобой нацисты, и просто посидеть и поболтать с ними, то они оказались бы точно такими, как твои друзья или соседи. Внешне ни один из них не имел признаков склонности к насилию. И многие из них, отдав приказ на убийство тысяч людей, вечером спокойно шли к своим семьям и были очень хорошими отцами».
Но вот как, например, он охарактеризовал Германа Геринга, который был правой рукой Гитлера и главнокомандующим гитлеровской авиацией, разрушившей испанский город Г ернику, голландский Роттердам, польскую Варшаву, уничтожавшей советские города: «Геринг был крайне напыщенным. Он был актером до мозга костей. В любой ситуации он был главным. Считал себя заключенным номер один, потому что Гитлер и Гиммлер были уже мертвы. Он хотел, чтобы в зале суда у него было самое видное место. И был крайне удивлен, что к нему относились как к заключенному, а не как к знаменитости».
Ховард Трист переводил психиатрам ответы Рудольфа Гесса, одного из заместителей Гитлера, бежавшего в мае 1941 года в Великобританию, где он был арестован. В своем интервью Трист вспоминает, что Гесс вел себя, как зомби: «Гесс думал, что за ним охотятся. Он собирал еду в пакеты и отдавал мне и психиатрам, чтобы мы проверили, не пытаются ли его отравить. Гесс был очень тихим заключенным. Он подробно отвечал на все вопросы, и никто не знал, играет ли он роль, или ведет себя естественным образом».
Юлиус Штрайхер, главный редактор антисемитской газеты «Дер Штюрмер» («Штурмовик»), был патологическим антисемитом. Он отказывался отвечать на вопросы американских психиатров, заявляя, что все они евреи. При этом добавлял, что запах еврея чует за километр. Он соглашался разговаривать только с Тристом, который был высоким голубоглазым блондином. Штрайхер был уверен, что Ховард истинный ариец. Ни Штрайхер, ни другие нацисты не знали, что перед ними еврей.
Позже, после Нюрнбергского процесса, был арестован и по приговору суда повешен комендант Освенцима Рудольф Хёсс. Ховард Трист был переводчиком и на том процессе. По его признанию, разговоры с убийцей его отца и матери были самой тяжелой работой.
В телеинтервью Трист рассказал, что Хесс внешне не был похож на изверга, убившего три миллиона человек. Подсудимый был очень горд тем, что сделал, и сказал: «Квота была два миллиона. Но я убил три». И добавил: «Но лично я никого не убивал. Я просто был руководителем программы уничтожения».
Ховарду иногда приходилось оставаться в камере с Хессом наедине. «Это очень странное чувство, - говорил Трист в своем интервью, -когда знаешь, что перед тобой человек, убивший твоих родителей. Меня душила жажда мести. Но мне было достаточно знать, что этот человек в тюрьме, и его повесят».
По рассказу Триста, американским психиатрам так и не удалось понять природу мышления нацистских преступников. Они не обнаружили ничего, что помогло бы понять, почему эти люди стали злодеями вселенского масштаба. Все подсудимые оказались психически здоровыми. Они утверждали, что знали о существовании концлагерей, но о том, что там массово уничтожают людей, якобы не знали.
«В процессе моей работы с нацистской элитой, уничтожившей миллионы людей, - говорил Ховард Трист, - я старался сдерживать свою ненависть. Если бы я не отодвинул на второй план свои истинные чувства, американские психиатры, пытавшиеся понять этих людей, не получили бы нужные им ответы. Однако никому из подсудимых я ни разу не подал руки».
По словам Ховарда, самым удивительным было то, что подсудимые, приговоренные Нюрнбергским трибуналом к повешению, верили в то, что все делали правильно. В своем последнем слове ни один из них не признал свою вину, а Штрайхер вместо последнего слова выкрикнул: «Хайль Гитлер!».
Демобилизовавшись из американской армии, Ховард Трист переехал жить в родной Мюнхен, где преподавал в школах историю. В конце интервью он с горечью сказал, что за всю его послевоенную жизнь в Германии никогда не встречал кого-то, кто бы признался, что был нацистом. И любой немец, которого он спрашивал о жизни при Гитлере и о лагерях смерти, заявлял, что ни о каких лагерях не имел никакого понятия.
Трист мучительно старается понять: а есть ли вообще историческая правда? Ведь находятся сегодня люди, отрицающие Холокост. Кто же тоща вынуждал его, молодого парня, бежать в Америку? Кто придумал лагеря смерти, где уничтожали его народ? И кому могла прийти в голову безумная идея мастерить из человеческой кожи абажуры и переплеты для книг, которые он фотографировал в Бухенвальде ! И разве не в Освенциме, во главе которого стоял эсэсовец Рудольф Хесс, погибли в газовой камере его родители?
Сегодня, когда в мире снова свирепствует человеконенавистническая идеология, когда в разных странах почти ежедневно от рук террористов гибнут люди, а по германским городам снова маршируют с факелами в руках молодые неонацисты, интервью Ховарда Триста, последнего свидетеля Нюрнбергского трибунала, звучит как тревожный набат.
2016 г.
