Невыездной капитан
Когда я вижу в книжных магазинах роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго», то сразу вспоминаю, какой скандал разразился вокруг этой книги после того, как роман опубликовали на Западе.
В 1961-м я, плавая механиком на теплоходе «Устилуг», купил эту книгу в Генуе. Купил, прочитал и выбросил. Но после рейса на меня все-таки донесли в КГБ, и я был вызван на допрос в это неуютное учреждение. Кончилось тем, что за прочтение запрещенной книги меня лишили права на загранплавание и перевели в каботаж. Так я попал на пассажирский теплоход «Украина», ходивший по Крымско-Кавказской линии.
Экипаж «Украины» состоял из таких же штрафников, как и я. Кто-то во время войны оставался на оккупированной фашистами территории, у кого-то попал в немецкий плен отец, у кого-то за рубежом жил родственник. И за все это в советские времена моряка лишали права на загранплавание.
Капитаном «Украины» был Илья Яковлевич Лукьяненко. Строгий малоразговорчивый человек, но прекрасный моряк. Илья Яковлевич швартовал судно так красиво, что когда «Украина» входила в очередной порт, на берегу собирались толпы людей полюбоваться на швартовку пассажирского лайнера.
Порядки на «Украине» были, как на военном корабле. По утрам капитан в сопровождении старшего помощника и судового врача обходил судно, заглядывая во все закоулки и в жилые помещения команды. И если в кубриках матросов или мотористов видел плохо заправленную койку, приказывал старпому оставить провинившегося «без берега».
С приходом в Батуми, где теплоход стоял сутки, объявлялся общесудовой аврал. После высадки пассажиров номерные приводили в порядок пассажирские каюты, официантки убирали рестораны и застилали столы крахмальными скатертями, в машинном отделении мотористы драили металлические трапы и медные части механизмов до зеркального блеска, а матросы с подвесок подкрашивали белилами борта теплохода. И перед выходом из Батуми в обратный рейс на Одессу немолодая уже «Украина» (постройки 1939 года), сверкая на солнце свежей краской, весело и празднично отражалась в воде.
Слушая капитана на командирских совещаниях или на судовых собраниях, я думал: «А за что этот превосходный моряк лишен заграничной визы? Кому, как не ему, командовать пассажирскими лайнерами, работающими на международных линиях?». Таких судов в Черноморском пароходстве было в те годы немало. Но кого я мог об этом спросить?
Но вот как-то пошел с нами в рейс старейший одесский журналист, заместитель главного редактора газеты «Моряк» Яков Григорьевич Кравцов. Ехал он на отдых в Сочи, в один из тамошних санаториев.
Я часто печатался в «Моряке» и был хорошо знаком с Яковом Григорьевичем. Он не только подсказывал мне темы, интересующие газету, но и, правя мои рукописи, давал мне уроки журналистского мастерства.
Работая в «Моряке», Яков Григорьевич был знатоком образного и просмоленного языка моряков, а также морской жизни, о которой он увлекательно писал в своих статьях. И, конечно, знал многих капитанов. Он и рассказал мне, по какой причине капитан «Украины» не имел заграничной визы.
В 1942 году при обороне Севастополя Илья Яковлевич Лукьяненко командовал ротой морской пехоты. В одном из тяжелых боев, когда на позиции моряков пошли в наступление немцы, Илья Яковлевич поднял роту в контратаку. И тут увидел, что недавно прибывший к ним молодой политрук, который накануне боя призывал моряков к стойкости и героизму и который вместе с командиром роты должен был возглавить контратаку, струсил и побежал назад. Разъяренный Илья Яковлевич выстрелил ему вслед.
Когда немцы были отбиты, и разгоряченные боем, окровавленные, в разодранных бушлатах моряки вернулись в свой окоп, Илья Яковлевич увидел там стонущего от боли политрука. Он был ранен в плечо. Приказав санинструктору перевязать мерзавца, Лукьяненко отправил его вместе с другими ранеными в госпиталь.
А спустя некоторое время Илью Яковлевича вызвали в особый отдел, где ему зачитали донос, в котором он обвинялся во всех смертных грехах. Донос был написан раненным им политруком. На основании этого доноса Илья Яковлевич был отстранен от командования ротой и отправлен в штрафной батальон.
Штрафники воевали на самых тяжелых участках фронта, и мало кто из них оставался в живых. Погиб бы и Лукьяненко, но в одном из боев он был тяжело ранен. Случилось это уже в боях за Новороссийск.
Провалявшись несколько месяцев в госпитале и выйдя из него, Илья Яковлевич как окончивший до войны Одесский морской техникум и плававший в мирное время на судах Черноморского пароходства штурманом был назначен командиром самоходной десантной баржи. Участвовал в высадке десанта на Малой земле, потом в Керченской и Феодосийской десантных операциях. Снова был тяжело ранен и по выходе из госпиталя комиссован.
В родную Одессу Лукьяненко вернулся в 1944 году, сразу после ее освобождения. Пароходство только восстанавливалось, специалисты были нужны, и Илья Яковлевич был назначен вторым помощником капитана на теплоход «Калинин».
Пока «Калинин» ходил в каботаже между портами Крыма и Кавказа, Илья Яковлевич не только хорошо справлялся с обязанностями второго помощника, но по рекомендации капитана стал старшим помощником. Но когда «Калинин» должен был идти в первый заграничный рейс, Илью Яковлевича с судна списали. В КГБ, где внимательно изучали биографии моряков, перед тем как открывать им визы, Илье Яковлевичу припомнили штрафбат. С тех пор он плавал только в каботаже...
С наступлением зимы «Украина» стала на ремонт. Поставили нас не на судоремонтный завод, а пришвартовали к нерабочему причалу одесского порта. Каждое утро заводской катер привозил к нам слесарей и трубопроводчиков, и я целые дни проводил в машинном отделении, где шли ремонтные работы.
В один из таких дней капитан позвонил в машинное отделение и попросил меня подняться к нему в каюту. Войдя к капитану, я увидел: он чем-то озабочен. И тут я узнал, что Илье Яковлевичу позвонил начальник пароходства и сообщил, что хочет принять у нас на борту прилетевшую в Одессу делегацию профсоюза английских моряков. Наш ресторан первого класса подходил для такого приема, а других пассажирских судов в порту не было.
А позвал меня капитан потому, что в связи с ремонтом у нас не работал паровой котел. Силами машинной команды мы очищали его от накипи и меняли в топке прогоревшие колосники. Каюты согревались электрическими радиаторами, но горячей воды на судне не было. Прилетевшим в Одессу англичанам в ресторане будет дан обед, и для мытья посуды нужна горячая вода.
- Отказать начальнику пароходства я не могу, - сказал капитан, -поэтому к завтрашнему утру котел должен работать.
Мне оставалось только кивнуть и поспешить в машинное отделение.
Работали мы всю ночь и к утру подняли в котле пар. А часов в десять утра к трапу «Украины» подъехали несколько черных обкомовских «Волг». Из них вышли английские моряки, переводчик, начальник Черноморского пароходства А. Е. Данченко и еще какие-то товарищи в одинаковых серых плащах и шляпах.
Илья Яковлевич в парадной капитанской форме с золотыми нашивками на рукавах встретил гостей у трапа и после коротких приветствий повел показывать судно, а потом пригласил в ресторан.
Как проходил этот прием, не знаю. Но через официанток, обслуживавших наших гостей, по судну прошел слух, что Илья Яковлевич приглашен в Англию.
Делегацию англичан возглавлял генеральный секретарь британского профсоюза моряков, который в годы второй мировой плавал капитаном на одном из английских пароходов. Судно участвовало в знаменитых северных конвоях. Узнав, что Илья Яковлевич тоже участник той страшной войны, сражавшийся в морской пехоте, гость и пригласил его посетить Англию.
Но вот закончился ремонт, мы вышли в очередной рейс, и наш капитан, как всегда по утрам, в сопровождении старпома и судового врача обходил судно, при швартовках и отшвартовках в портах был на мостике, регулярно проводил командирские совещания, распекая за малейшую оплошность любого из нас, и непохоже было, чтобы он собирался в Англию.
Прошло месяца три. Никто уже не вспоминал о прошедшем приеме английских моряков, пригласивших нашего капитана посетить их страну. Да и сам он, наверно, об этом забыл. Но вот однажды перед отходом «Украины» из Одессы к нашему трапу подъехал редкий в те времена на улицах города «мерседес» с дипломатическими номерами. Из «мерседеса» вышел высокий мужчина. По всему было видно, что это иностранец. Выскочивший за ним водитель открыл багажник, достал оттуда желтой кожи чемодан и понес его за поднимавшимся по трапу пассажиром.
Таких, как он, можно было видеть только при отходе пассажирских судов заграничного плавания. Например, на борту «Армении», ходившей на линии Одесса - Бейрут, или «Аджарии», работавшей на линии Одесса - Венеция. Или на «Латвии», ходившей между Одессой и Марселем. А тут...
Я подумал, что это - иностранный журналист, едущий в Ялту, где в 1945 году в Ливадийском дворце прошла Конференция глав государств антигитлеровской коалиции. Я не раз был свидетелем того, как на «Украине» ездили в Ялту многочисленные экскурсии, чтобы посетить Ливадийский дворец. А о журналистах, писавших об этой исторической конференции, и кинооператорах, снимавших там документальные фильмы, и говорить нечего! Но ни в Ялте, ни в Сочи, ни в Сухуми, куда заходила «Украина», я не видел, чтобы этот джентльмен сходил на берег. И лишь в Батуми, где «Украина» стояла сутки, готовясь в обратный рейс на Одессу, я встретил его на берегу - на батумском базаре. Он покупал у старых грузин трубочный табак, так как курил трубку.
Пошел он с нами в обратный рейс, в Одессу, где его встретил тот же «мерседес», и тот же водитель снес на причал его чемодан.
А вскоре наш капитан улетел в Англию...
Осенью 1964 года глава советского правительства Н. С. Хрущев был смещен со своего поста и отправлен на пенсию. Новым правителем СССР стал Л. И. Брежнев. При нем история с запрещенным романом Бориса Пастернака была забыта, и я снова получил право на загранплавание . А «Украина» продолжала ходить по Крымско-Кавказской линии, и вспоминал я о ней редко.
Но вот однажды я принес в газету «Моряк» очерк о рейсе во Вьетнам, где в то время шла война между коммунистическим Севером и капиталистическим Югом. Рукопись я дал Кравцову. Он быстро прочитал ее, написал: «В набор», - и, улыбаясь, сказал:
- Заходил на днях писатель Иван Гайдаенко. Он пишет книгу о черноморских капитанах. В том числе - о Лукьяненко. Помните, его пригласили в Англию, а он все не ехал? А не ехал потому, что когда пришло официальное приглашение от англичан, наши власти ответили, что капитан «Украины» болен и лететь не может. Но англичан этот ответ не удовлетворил. Из Москвы, из английского посольства, прилетел в Одессу дипломат, сходил на «Украине» в рейс и убедился, что капитан абсолютно здоров. Поднялся страшный дипломатический скандал, в результате которого наши власти вынуждены были пустить Лукьяненко в Англию. Что вы на это скажете?
Что я мог сказать? Я только поблагодарил Якова Григорьевича за то, что он открыл мне тайну «невыездного» капитана. А Илья Яковлевич после этой истории еще долго плавал на пассажирских судах международных линий. Это право он заслужил!
2017 г.
