Капитан малого плавания
Одесса дала миру немало знаменитостей - писателей, артистов, музыкантов, ученых. Но жили в Одессе и такие люди, которые не были известны миру, зато их знал весь город. Например, капитан одесского портофлота Иван Иванович Гусев. Старым одесситам это имя было знакомо хорошо.
Иван Иванович командовал небольшим суденышком, которое возило пассажиров от старого морвокзала в Лузановку. Назывался этот мини-лайнер, как шутили в портофлоте, «Капелла».
Появилась «Капелла» в Одессе сразу после войны. Пригнали ее из поверженной фашистской Германии вместе с такими гигантами как «Россия», «Победа» и «Грузия». Глядя на этот неказистый крутобокий теплоходик, который раскачивался у причала, когда мимо шел выходящий из порта пароход, трудно было поверить, что попал он в Одессу из Германии, пройдя через Северное море.
Почему суденышко называлось «Капелла», не мог ответить, наверное, даже тогдашний начальник портофлота Павел Тимофеевич Деревянко, принимавший судно у перегонной команды. Ходили слухи, что теплоход строился на гамбургской верфи, а его заказчик, богатый немецкий промышленник, пел в какой-то любительской капелле и построил это небольшое судно, чтобы катать членов капеллы по Эльбе.
В паре с «Капеллой» ходил в Лузановку и пассажирский катер «Яша Гордиенко», названный в честь юного подпольщика, который в годы фашистской оккупации города в годовщину Октябрьской революции взобрался ночью на колокольню Успенского собора и вывесил красный флаг. Взбешенные румынские жандармы бегали вокруг собора, боясь подняться на колокольню, чтобы сорвать трепещущее на ветру полотнище, а румынские солдаты угрожающе щелкали затворами винтовок и разгоняли одесситов, которые собрались на противоположной стороне улицы и глядели на неожиданно взмывший над оккупированным городом родной флаг, испытывая восторг и гордость от дерзости неизвестного смельчака.
Яшу выдал предатель. Он был схвачен румынской тайной полицией и расстрелян...
Катер, названный в честь героя одесского подполья, брал на борт мало пассажиров. И если «Капелла» по какой-то причине задерживалась, на причале собиралась огромная толпа изнывавших от жары людей, предпочитавших попасть на лузановский пляж морем. Когда вдалеке показывалась «Капелла», попыхивая из короткой трубы выхлопным дымком, все облегченно вздыхали. Люди знали: Гусев заберет всех. Не хватит места на палубе - разместит в помещениях команды и даже в своей каюте...
С Гусевым меня познакомил Евгений Иванович Малахатко - капитан бывшего учебного судна «Экватор», которое было отдано Одесской флотилии юных моряков и стояло на мертвом якоре в Отраде напротив подвесной канатной дороги. Евгений Иванович был уже на пенсии, но, чтобы не сидеть дома, согласился принять «Экватор» под свое командование.
Сидели мы однажды с Евгением Ивановичем на Приморском бульваре и вспоминали, как вместе плавали на теплоходе «Устилуг». Мимо по бульвару шел Гусев. Увидев Евгения Ивановича, он подошел, поздоровался, присел на скамью и, сняв с лысеющей головы старенькую капитанскую фуражку, спросил:
- Ну, как твой «Экватор», Женя? Говорят, после ограбления один корпус остался.
Вопрос был задан неспроста. «Экватор», тоже бывший немецкий пароход, отплавав свой срок как учебное судно с курсантами мореходных училищ, приказом министра был поставлен на отдаленный причал одесского порта в ожидании дальнейшей участи. Капитан и экипаж сошли на берег, а на «Экваторе» оставили сторожа и несколько матросов из резерва.
И тут, как рассказывал Евгений Иванович, началось «великое ограбление» парохода. Мебель и все, что можно отвинтить и вынести, в течение нескольких суток было вывезено на дачи и квартиры разных чиновников. В первый день сторож попытался остановить грабителей, но ему показали бумагу за подписью заместителя начальника пароходства и объяснили, что с «Экватора», который будет поставлен на мертвый якорь, вывозятся не нужные уже пароходу вещи.
С «Экватора» вывезли все - умывальники, койки, стулья, массивные деревянные двери. Из кают-компании вынесли картины и инкрустированные шахматные столики вместе с резными шахматными фигурами. Даже медные немецкие дверные замки не оставили без внимания. В каюте капитана пытались сорвать с места дубовый письменный стол, но, прикрепленный к палубе по-немецки добротно, он не поддался грабителям.
Когда «Экватор» был отбуксирован в Отраду, поставлен на мертвый якорь и передан флотилии юных моряков, будущие мореходы получили разворованный пароход.
Написав эти строки, я подумал: разграбление «Экватора» было репетицией тотального разворовывания Черноморского пароходства, которое произошло в годы горбачевской перестройки и привело к полному его уничтожению...
Но вернемся к капитану И. И. Гусеву.
Плавая механиком ЧМП, я был нештатным корреспондентом газеты «Моряк». Зайдя как-то в редакцию, получил задание написать очерк о капитане «Капеллы» в связи с его семидесятилетием.
- Старик неразговорчив, - предупредил Вениамин Борисович Косоногое, ответственный секретарь редакции. - Много не расскажет. Да и времени у него нет. Сейчас разгар лета. С мостика почти не сходит. Но ты сделай с ним пару рейсов в Лузановку. Что-нибудь да выудишь. А даты биографии я тебе дам.
Вот с таким напутствием отправился я в порт.
День был августовский, жаркий. На причале в ожидании «Капеллы» стояла огромная очередь. От людей на причале я узнал, что «Яша Гордиенко» ходит уже в Аркадию с заходом на Ланжерон и в Отраду. А в Лузановку - только «Капелла». Когда она, наконец, подошла, навалившись со скрежетом на причал, очередь сразу смешалась, и началась давка. И тут я увидел капитана «Капеллы» в действии. Стоя на крыле мостика, Иван Иванович кричал в медный рупор:
- Стоп! Женщины с детьми вперед! Вперед, говорю! Мужчины садятся последними!
Не послушавшись капитана, какой-то мужчина пытался перелезть через борт, но Иван Иванович заметил его и крикнул стоявшему у сходни матросу:
- Вахтенный! Чего рот раззявил?
Вихрастый матрос в тельняшке и флотских брюках, очевидно, недавно демобилизованный из военно-морского флота, метнулся к нарушителю и оттащил от борта.
- Стоять! Стоять! - закричал нарушителю капитан. - Возьму всех! Но вас - последним!
Когда «Капелла», убрав сходню, начала отходить, на причале, где подувший с моря ветерок гонял пыль и обрывки газет, не осталось ни одного человека.
По выходе в море у меня не было возможности поговорить с Иваном Ивановичем. Он вел свой мини-лайнер к желтевшему вдали лузановскому пляжу, ворочая штурвал и поминутно дергая привод тифона, разгоняя гудками снующие на пути «Капеллы» многочисленные рыбачьи лодки.
Высадив людей в Лузановке, «Капелла» снялась в обратный рейс. Но теперь пассажиров было немного, основная масса пляжников должна была хлынуть к вечеру.
Из Лузановки, сменив Гусева у штурвала, «Капеллу» вел его помощник, но Иван Иванович не ушел с мостика. Он стоял у машинного телеграфа, готовый в любой момент уменьшить ход, так как рыбачьих лодок в заливе стало еще больше. Шла скумбрия. Тогда ее было еще много в Одессе. Продавали скумбрию не только на Привозе и Новом базаре, но буквально на каждом углу.
Поговорить с Гусевым в тот день не удалось. Я видел, как он напряженно работал, и вряд ли имел бы время ответить на самый короткий мой вопрос.
Я пришел на «Капеллу» на следующий день. Хотелось еще немного понаблюдать, как он работает, чтобы описать в очерке, который ждали от меня в «Моряке».
Придя на причал, я увидел странную картину: собравшиеся на причале пассажиры томились от жары, но стоявший у сходни вахтенный матрос на борт «Капеллы» никого не пускал. Я стал спрашивать у собравшихся, в чем дело, но они только пожимали плечами, а одна женщина в соломенной шляпе, державшая за руку плачущую девочку, возмущенно сказала:
- Говорят, другого капитана назначили. Был бы Иван Иванович, давно б в Лузановке были!
Я протиснулся к сходне, показал вахтенному выданное мне в «Моряке» удостоверение и попросил пропустить к капитану. Поднявшись на мостик, увидел Гусева. Перед ним стоял его помощник, босой и в мокрых трусах.
- Ну, что? Не получается?
- Нет, Иван Иванович. Замоталась намертво!
Выругавшись, Гусев прошелся по мостику, увидел меня, узнал и резко спросил:
- Как вы здесь оказались?
Я показал свое удостоверение и осторожно спросил, что случилось.
- Что, что! - со злостью ответил Гусев. - Намотали на винт рыбачью сеть. Вот и стоим.
И обернулся к помощнику:
- Хватит нырять. Беги на причал, звони. Пусть пришлют водолазов. А людям скажи, пусть добираются в Лузановку трамваями. Стоять наверняка будем до вечера.
Помощник кивнул и, как был, в одних трусах, поспешил вниз.
Гусев повернулся ко мне:
- Так что вы хотите?
Понимая состояние капитана, который в жару застрял у причала и не в состоянии помочь людям попасть на пляж, я сказал:
- Вы уж извините, Иван Иванович, за мой неуместный визит. Но в «Моряке» знают, что вам скоро исполнится семьдесят лет. Вот и послали меня собрать материал для юбилейного очерка. Но я понимаю, вам сейчас не до этого. Приду в другой раз.
Гусев усмехнулся, снял фуражку и вытер ладонью вспотевший лоб.
- Говорите, материал для юбилейного очерка? А что я могу рассказать? Вот, работаю на «Капелле». Когда-то плавал за границу. Остался в оккупации. А «оккупантам» визу не открывали. В пароходстве даже в каботаж не взяли. Хорошо, что в портофлоте работу дали...
Он отвернулся, натянул на голову фуражку и стал смотреть в сторону Лузановки, скрывая, наверное, охватившее его волнение. Я молчал, ожидая продолжения рассказа.
В это время на мостик поднялся механик в грязном комбинезоне, с закопченным лицом. Сходство с негром придавали ему и черные курчавые волосы, на которых блестели мазутные пятна.
- Ну, что, Иван Иванович? Постоим еще немного? Успею я насос подкачки топлива собрать?
Гусев посмотрел на него с горькой усмешкой и сказал:
- Успеешь. Даже если главный двигатель разберешь, то и его успеешь собрать.
- Что? Так серьезно?
- А ты нырни под корму, посмотри!
Механик понимающе кивнул и так же быстро, как и появился, исчез. Гусев повернулся ко мне и хотел что-то добавить к своему рассказу, но тут на мостик взлетел запыхавшийся помощник:
- Водолазы уже идут! Сейчас будут к нам швартоваться!
- Молодец! - обрадовался Иван Иванович. - Давай, готовь кранцы, чтобы они при швартовке нам борт не продавили!
И повернулся ко мне:
- Все. Извините, на вас уже времени нет!
Но без очерка о капитане «Капеллы» я решил в «Моряк» не возвращаться, а собрать о нем биографические данные было делом несложным. Прямо с причала, где стояла «Капелла», я пошел к невысокому двухэтажному зданию портофлота, которое было мне хорошо знакомо.
В 1953 году, вернувшись из армии, я снова был принят на работу в пароходство, откуда меня призвали на военную службу. Сделав несколько рейсов мотористом на небольшом каботажном танкере «Меганом», я перевелся на работу в ремонтную бригаду пароходства, чтобы продолжить образование. Война, гетто, концлагерь помешали мне окончить школу и, работая слесарем по ремонту судовых двигателей, я поступил в десятый класс вечерней школы. Одновременно меня приняли на курсы механиков при Одесском портофлоте.
Когда в отделе кадров портофлота инспектор узнал, что я хочу написать об Иване Ивановиче Гусеве, он тут же достал его личное дело, усадил меня за стол и даже дал ручку и тетрадь:
- Пишите! Иван Иванович этого достоин!
Родом Иван Гусев был из Алешек - небольшого городка на Днепре, недалеко от Херсона, откуда вышло не одно поколение черноморских капитанов. Родился он в 1895 году. Отец был капитаном речного буксира, таскал по Днепру баржи, и Ваня Гусев с малых лет, плавая с отцом, осваивал азы матросского дела. Когда исполнилось шестнадцать, нанялся матросом на парусник «Святой Николай». Побывал в Болгарии, Румынии, Турции и, поняв, что его жизнь навсегда связана с морем, дал себе слово стать капитаном.
Уже при советской власти Иван Гусев окончил Одесский морской техникум, получил диплом штурмана дальнего плавания, поступил в Черноморское пароходство и был назначен третьим помощником капитана парохода «Восток». Вот на этом пароходе, поднимаясь по служебной лестнице, он и стал капитаном.
22 июня 1941 года застало «Восток» в Одессе, в доке судоремонтного завода. На собрании экипажа, которое созвал капитан, было решено работать по 16-18 часов, помогая судоремонтникам, чтобы скорее закончить ремонт. И уже в начале июля пароход стал под погрузку. Но в одном из рейсов в Новороссийск, куда «Восток» шел с оборудованием одесских заводов и двумя тысячами эвакуированных женщин и детей в твиндеках, пароход попал под налет фашистских самолетов.
Иван Иванович успешно маневрировал, уклоняясь от бомб, но одна бомба все же взорвалась под бортом парохода. Взрывной волной Гусева снесло с мостика. Он очнулся на палубе, но подняться не мог. Пароход пришел в Одессу с неподвижно лежащим в каюте капитаном. Больше месяца провалялся Иван Иванович на больничной койке, но не успел выйти из больницы, как попал под бомбежку и был ранен осколком в бедро. И - снова больница. Так остался в оккупации...
В его личном деле я нашел свидетельство одного из партизан, чей отряд скрывался в одесских катакомбах. В этом документе говорилось, что И. И. Гусев во время фашистской оккупации Одессы, связавшись с партизанами, расклеивал ночами по городу листовки со сводками Совинформбюро. Эти листовки печатались в расположенной в катакомбах типографии. В 1943 году Гусев был арестован сигуранцей и наверняка был бы повешен или расстрелян, но работавший у румын переводчик, связанный с партизанами, помог ему бежать.
Справка была дана для органов НКВД, которые после освобождения Одессы обвинили бывшего капитана парохода «Восток» в дезертирстве. Благодаря этой справке И. И. Гусев избежал ссылки. Но в пароходство его не взяли, и местом работы Гусева стал портофлот...
В тот день, когда я отнес свой очерк о капитане Гусеве в «Моряк», меня вызвали в отдел кадров пароходства, и на следующее утро я улетел в Новороссийск. Там грузился на Индию танкер «Ельня», на который я был назначен третьим механиком. Рейс продолжался два месяца. Вернувшись в Одессу, я сразу побежал в «Моряк», узнать, как отреагировал Гусев на мой очерк. Оказалось, прочитав его, Иван Иванович зашел в редакцию и сказал, что не надо было расписывать его каким-то героем. По его словам, ему теперь перед людьми неудобно.
Я хотел с ним встретиться, но была глубокая осень, отбуксированная в дальний угол порта «Капелла» стояла в ремонте, и когда я туда добрался, вахтенный сказал, что Иван Иванович болеет и на судне бывает редко.
Увидел я его лишь следующим летом. На небольшом пассажирском пароходе «Славянск» я отправлялся в Херсон на приемку строившегося там танкера. Когда, отвалив от причала, мы вышли за маяк, я увидел «Капеллу». Она возвращалась из Лузановки. На мостике стоял ее бессменный капитан - Иван Иванович Гусев. Дергая привод тифона , он разгонял гудками снующие по заливу рыбачьи лодки.
Пассажиры, столпившиеся на палубе «Славянска», стали приветственно махать Ивану Ивановичу. Он ответил - «Капелла» дала протяжный хриплый гудок.
Вскоре теплоходик скрылся из глаз, и его капитана я больше не встречал...
2014 г.
