В 23 часа 12 минут...
Этот очерк - о трагедии. Трагедии пассажирского парохода «Адмирал Нахимов», затонувшего под Новороссийском от столкновения с балкером «Петр Васёв» 31 августа 1986 года. И хотя с тех пор прошло много лет, эта катастрофа, унесшая жизни более четырех сотен человек, для многих остается незаживающей раной.
О гибели «Адмирала Нахимова» было написано много. Много писали и о том, что привело к этой катастрофе. По одной версии, капитан «Петра Васева» В. И. Ткаченко был пьян, и поэтому балкер столкнулся с пассажирским лайнером. По другой версии, пьян был капитан «Адмирала Нахимова» В. Г. Марков. По третьей - столкновение судов произошло из-за того, что в небе над Цемесской бухтой, где затонул «Адмирал Нахимов», появился неопознанный летающий объект, что сбило капитанов с толку и привело к фатальной ошибке.
Я хорошо знал капитана Виктора Ивановича Ткаченко, плавал с ним почти год. В своей книге «Порт назначения - ад», которая вышла в одесском издательстве «Оптимум» в 2010 году, я рассказал о причине гибели «Нахимова». После выхода в свет этой книги мне стали звонить и писать члены экипажа затонувшего лайнера, которым удалось спастись в ту трагическую ночь. Я встретился со старшим электромехаником «Адмирала Нахимова» Л. Морозовым, который подробно рассказал мне, что пришлось пережить ему в те страшные семь минут, за которые затонуло судно, и я посоветовал Морозову самому написать о гибели парохода, что он и сделал. Его книга «Правда о гибели «Адмирала Нахимова» вышла в том же издательстве «Оптимум» в 2011 году.
Начав работать над книгой «О море, моряках и не только...», я посчитал своим долгом снова вернуться к теме этой трагедии, с учетом того, что мне удалось узнать от членов экипажа погибшего парохода. И снова вспомнился тот день, когда я познакомился с Виктором Ткаченко, главным виновником гибели «Адмирала Нахимова», так как причина столкновения была заложена в его характере...
15 мая 1983 года теплоход «Аркадий Гайдар», погрузив в Одессе хлопок в кипах на столицу Филиппинских островов Манилу, снялся в рейс и взял курс на Босфор. Утром произошла смена капитанов. Наш штатный капитан Виктор Алексеевич Бовжученко сошел в отпуск, сдав дела подменному капитану Виктору Ивановичу Ткаченко.
В предыдущем рейсе, когда мы шли с грузом сахара-сырца с Кубы на Одессу, в Атлантическом океане попали в шторм. Громадные волны захлестывали теплоход, и от их ударов деформировалась крышка носового трюма. Она начала течь. До постановки в плановый ремонт было еще далеко, и Бовжученко, сдавая дела, сказал своему сменщику, что после окончания погрузки хлопка и закрытия трюма боцман натянет на трюмную крышку брезент. Но чтобы не подмочить груз, лучше все же избегать штормовых погод. Как стармех я присутствовал при этом разговоре, доложив новому капитану о состоянии судовых механизмов. Выслушав Бовжученко, Ткаченко кивнул и подписал акт приемки судна. Но когда, пройдя Суэцкий канал и Красное море, мы вышли в Индийский океан, он повернул к острову Сокотра, чего в это время года не делал ни один капитан.
По карте от Сокотры до Малаккского пролива, откуда до Филиппин рукой подать, путь самый короткий. Но с мая по ноябрь в районе Сокотры Индийский океан гудит от муссонных ветров, как исполинский орган. Волны с грохотом врываются на палубы судов, захлестывая мачты, и, стекая назад, оставляют на крышках трюмов клочья шипящей пены. Но стоит спуститься к экватору, как океан меняет свой нрав. Судно попадает в штилевую полосу. И хотя путь к Малаккскому проливу вдоль экватора длиннее, но избравший этот маршрут капитан придет в порт назначения раньше, чем тот, кто берет курс на Сокотру и теряет время, преодолевая шторм...
Качало нас страшно. Волны, захлестывая трюмы, обдавали шквалом брызг мостик, и дождевики вахтенных блестели, как от проливного дождя. Брезент с носового трюма сорвало, и в трюм начала постулат!. вода. Ткаченко вызвал меня на мостик и, пересиливая свист ветра, закричал:
- Я приказал вахтенному механику постоянно откачивать из трюма воду, а он заявляет - не берет насос! Выясните, в чем дело, и доложите!
Я побежал в машинное отделение. Вахтенный механик сидел на корточках перед осушительным насосом. Насос работал, но стрелка манометра дрожала на нуле. Увидев меня, механик вскочил:
- Поработал немного и сорвал. А капитан звонит и звонит с мостика! Может, в трюме воды больше нет?
- Давайте вскроем клапанную коробку.
Когда мы ее вскрыли, то вытащили из-под всасывающего клапана пучок мокрого хлопка. Коробку собрали и запустили насос, но, поработав с полчаса, он снова сорвал.
Так, вахта за вахтой, разбирая каждый раз клапанную коробку насоса и вытаскивая из-под всасывающего клапана клочья мокрого хлопка, мы откачивали из трюма воду, пока не вошли в Малаккский пролив, где теплоход перестало качать.
Манила открылась ночью огромным заревом городских огней. Огоньки мелькали и на воде - это вышли на ночной лов рыбачьи лодки-джонки. Тарахтя моторами, они проносились у наших бортов.
Постояв на палубе, я спустился в машинное отделение. Порт был уже близко, и с мостика должны были дать команду убавлять ход, но стрелка машинного телеграфа по-прежнему показывала «Полный вперед!».
В это время в машинное отделение спустился электромеханик. Отозвав меня в сторонку, взволнованно сказал:
- Я был сейчас на мостике, менял в штурманской перегоревшую лампочку. Там сумасшедший дом! Чуть не утопили рыбачью джонку. Капитан собрал всех штурманов, кричит. А старпом говорит: «убавьте ход, куда мы несемся?». «Мы должны к рассвету стать под выгрузку!» - орет капитан. «Какую выгрузку? Муссонные дожди, - говорит старпом. - Месяц проторчим с закрытыми трюмами!»
Старпом оказался прав. Мы простояли на рейде Манилы больше месяца. Выгрузке мешали дожди, так что капитан напрасно спешил. А когда стали под выгрузку и открыли первый трюм, хлопок оказался подмоченным. В. И. Ткаченко пришлось писать «Морской протест», что положено делать в таких случаях, ссылаясь на шторм, и еще кучу бумаг, разбираясь с грузополучателями.
Хочу быть объективным. Рассказывая о Ткаченко-капитане, расскажу и о Ткаченко-человеке. Он не пил. Превосходно говорил по-английски. Был очень начитан. Великолепно знал живопись. В какой бы порт ни пришли, Виктор Иванович, не в пример другим нашим морякам, у которых на первом плане была беготня по дешевым магазинам, просил обслуживающего судно агента отвезти его в местный музей или картинную галерею.
Рейс, о котором я рассказываю, был долгим. После выгрузки в Маниле, затянувшейся из-за погодных условий, мы обошли все Филиппинские острова, собирая жмыхи кокосовых орехов, которые идут на корм скоту. С этим грузом снялись на Западную Европу: Гамбург, Роттердам, Руан. В Роттердаме благодаря Ткаченко я попал на выставку Сальвадора Дали. В те годы в Советском Союзе об этом художнике мало кто знал, как не знали и многих выдающихся западных мастеров, не соответствовавших догмам соцреализма. В Руане капитан повел меня в знаменитый Руанский собор, который при разном освещении писал Клод Моне. Это я тоже узнал от Ткаченко. Там же, в Руане, он показал мне место, где была сожжена на костре Жанна д'Арк, гостиницу, где встречалась со своим любовником героиня флоберовского романа Эмма Бовари, и небольшой ресторан, где любил обедать Клод Моне.
На берегу Виктор Иванович был человеком интересным. Но в море...
Случилось это на подходе к Гамбургу. Было начало ноября. В это время в Западной Европе свирепствуют ураганные ветры, но нам повезло. Даже Бискайский залив, известный своим злым нравом, мы прошли при попутном ветре и небольшом волнении, а Северное море встретило нас хоть и пасмурной, но тихой погодой.
Часов в десять утра мне позвонил капитан и попросил подняться на мостик.
Море было пустынным. Мы шли полным ходом, оставляя за кормой широкий пенистый след, над которым кружили чайки, предвестники близкой земли. Капитан был в приподнятом настроении. Расхаживая по мостику с сигарой в руке (на Филиппинах ему подарили ящик манильских сигар), он, увидев меня, весело сказал:
- Можете меня поздравить! Жена прислала радиограмму, получила новые «Жигули» седьмой модели!
Зная со слов В. И. Ткаченко, что у него старенький «Москвич», я от души поздравил капитана с новой машиной.
- Виктор Иванович, по курсу судно!
К капитану подбежал вахтенный штурман и протянул бинокль. Но, взяв бинокль, Ткаченко словно не расслышал слова штурмана и стал расхваливать технические возможности своей новой машины. Я посмотрел вперед и увидел растущий прямо на глазах пассажирский паром. Увидел его и Ткаченко. Отшвырнув сигару, он бросился к машинному телеграфу и резко перевел рукоятку с «Полный вперед!» на «Полный назад!».
Зная, что в открытом море вахтенный механик не стоит у поста управления главным двигателем, а возможно, отошел куда-то в сторону, я стремглав бросился в машинное отделение. Но вахтенный механик был у телеграфа. Увидев сигнал с мостика «Полный назад!», он мгновенно дал «Стоп» и перевел двигатель на режим заднего хода. Но огромную махину в двенадцать тысяч лошадиных сил (такую мощность имел главный двигатель «Аркадия Гайдара») остановить с полного хода нельзя. И хотя двигатель сбросил обороты, по инерции продолжал крутиться на передний ход.
Оттолкнув механика, я затормозил двигатель пусковым сжатым воздухом, отчего судно судорожно затряслось, а из-под цилиндровых крышек повалил черный дым, и, когда двигатель замер, дал полный назад. Но в этот момент стрелка машинного телеграфа снова передвинулась на «Полный вперед!», и с мостика зазвонил телефон:
- Стармеху подняться на мостик!
Поднявшись на мостик, я увидел скрывающийся в мглистой дымке паром и разгневанного капитана:
- По вашей вине чуть не произошло столкновение! Хорошо, что встречное судно отвернуло! Почему двигатель не отработал задний ход?!
- Виктор Иванович, вы только что расхваливали свои новые «Жигули». Может автомобиль, несясь со скоростью свыше ста километров в час, мгновенно отпрыгнуть назад?
Но этот довод на капитана не подействовал.
- Пишите объяснение! В критической ситуации вы не обеспечили судну задний ход!
Мне ничего не оставалось делать, как пойти в каюту, взять инструкцию завода-строителя по эксплуатации главного двигателя и написать объяснение, указав, что главный двигатель «Аркадия Гайдара» мощностью в двенадцать тысяч лошадиных сил должен переводиться из режима полного хода в маневренный режим не менее 45 минут во избежание неприятных последствий для двигателя, и это должен учитывать каждый капитан.
Возвратившись в Одессу, я показал копию этого объяснения в службе безопасности мореплавания пароходства. И попросил пригласить капитана В. И. Ткаченко, и объяснить ему, что моей вины в произошедшем нет. Я это сделал не в свое оправдание, а имея в виду будущее. Но на мои слова никто не отреагировал.
Итог - «Адмирал Нахимов»...
31 августа 1986 года балкер «Петр Васев» под командованием капитана Ткаченко столкнулся с «Адмиралом Нахимовым». О подробностях того рокового вечера мне рассказал старший механик «Петра Васева» Владимир Георгиевич Русин.
Я плавал с ним на теплоходе «Большевик Суханов». Когда я был назначен стармехом на это судно, Владимир Георгиевич был там четвертым механиком. Он сразу понравился мне своей добросовестностью и умением выполнять любые слесарные и токарные работы. После первого же рейса я дал ему представление на третьего механика. А когда вскоре пришлось избавиться от второго механика, запойного пьяницы, я помог Русину занять эту должность. Плавая уже на «Аркадии Гайдаре», я узнал, что В. Г. Русин сдал экзамен на старшего механика и получил назначение на новый балкер «Петр Васев».
Владимира Георгиевича Русина я встретил в октябре 1986 года, когда он только прилетел из Новороссийска, где провел больше месяца под арестом. Арестован он был вместе с капитаном. Допрашивали их следователи по особо важным делам из Прокуратуры СССР, прилетевшие в Новороссийск из Москвы после гибели «Адмирала Нахимова».
Ткаченко не признавал своей вины и валил все на Русина. По словам капитана, когда «Петр Васев» оказался в опасной близости от «Адмирала Нахимова», именно старший механик, получив команду с мостика «Полный назад!», не выполнил ее, что и привело к столкновению. Знакомая схема! Но команды с мостика на «Петре Васеве» записывались не вручную в вахтенном машинном журнале, как это всегда было на судах старой постройки, а фиксировались прибором - реверсографом. Команду «Полный назад!» и выполнение ее старшим механиком прибор зафиксировал до секунды. Это и спасло Русина от тюрьмы!
Встретился я с Владимиром Георгиевичем на Приморском бульваре недалеко от Потемкинской лестницы. Обрадовавшись встрече, Русин потянул меня к ближайшей скамейке и, нервно закурив, стал рассказывать о том, что ему пришлось пережить в тот вечер 31 августа.
В тихую ясную погоду на подходе к Новороссийску, когда все чаще стали попадаться огни встречных судов и вдалеке открылся проблесковый огонь маяка на мысе Дооб, Владимир Георгиевич стоял на палубе. Он радовался родным берегам и скорой встрече с женой, которая прилетела из Одессы в Новороссийск и ждала его в гостинице «Моряк». Когда огонь маяка стал ближе, Владимир Георгиевич спустился в машинное отделение. Привычно оглядев работающие механизмы и показания приборов, он спросил вахтенного механика, не было ли каких указаний с мостика. Механик отрицательно покачал головой.
Главный двигатель работал ровно и мощно. Посмотрев на машинный телеграф, на котором высвечивалась команда «Полный вперед!», Владимир Георгиевич приготовился к маневрам. До конца длительного утомительного рейса («Петр Васев» шел из канадского порта Монреаль, где погрузил двадцать восемь тысяч тонн зерна) оставалось менее часа. Швартовка, таможенный досмотр и самый волнующий для моряка момент - встреча с Родиной и любимой женщиной!
Но - время шло, а ход с мостика не убавляли. «Спешит капитан, - подумал Русин. - 31 августа. Конец месяца. Хочет к нулю часов стать к причалу. План! Это в его характере!»
И вдруг пронзительно зазвонил телеграф: «Полный назад!».
Владимир Георгиевич мгновенно перевел рукоятку реверса на задний ход, и двигатель, сбросив обороты, начал останавливаться. Русин посмотрел на часы. Было 23 часа 12 минут.
И тут раздался страшный скрежет. В машинном отделении все затряслось. Над головой Владимира Георгиевича лопнул плафон. Стряхивая с головы осколки стекла, он крикнул вахтенному мотористу:
- Выскочи наверх, посмотри, что случилось!
Набрав обороты, двигатель работал на задний ход.
С палубы вернулся моторист и в отчаянии закричал:
- Владимир Георгиевич, мы ударили «Нахимов». Он тонет!
У Русина затряслись руки:
- Не может быть!
Телеграф прозвенел: «Стоп!».
Владимир Георгиевич остановил двигатель, и в этот момент в машинном отделении появился бледный запыхавшийся взъерошенный капитан. Подбежав к Русину, он закричал:
- Из-за вас мы ударили «Нахимов»! Покажите запись маневров!
- Нет уж, - прохрипел от волнения Русин. - Эту запись я вам не отдам!
С этими словами он вырвал из реверсографа ленточку с записью команд с мостика и сунул в карман. Взбешенный Ткаченко попытался вырвать у него ленточку, но Русин увернулся и побежал наверх.
«Адмирала Нахимова» он уже не увидел. Огромный пассажирский пароход затонул за семь минут!
Вокруг «Петра Васева» слышались отчаянные крики барахтавшихся в воде людей. Члены экипажа метались по палубе, бросая за борт спасательные круги и жилеты. Русин остановил бежавшего боцмана:
- Почему не спускаете шлюпки?
- Так он же запретил! Кричит, у нас граница закрыта!
В этом был весь Ткаченко - капитан с душой чиновника, для которого формальности были дороже человеческих жизней...
Старший электромеханик «Адмирала Нахимова» Л. Морозов рассказывал мне, что в момент столкновения капитана В. Маркова на мостике не было. В Новороссийске на пароход сел начальник КГБ по Одесской области генерал А. Крикунов. И капитан Марков, лишенный за какие-то грехи заграничной визы, приказав буфетчице накрыть в своем салоне стол и пригласив генерала, сразу по выходе «Нахимова» из порта поспешил к гостю, который мог помочь восстановить визу.
Вел «Адмирала Нахимова» к выходу из Цемесской бухты вахтенный второй помощник капитана А. Чудновский. Видя на экране радара приближение «Петра Васева», он позвонил капитану. Но тот на мостик не поднялся, доверив расхождение судов вахтенному помощнику. А идущий полным ходом на пересечение курса «Адмирала Нахимова» «Петр Васев» был все ближе и ближе.
Как объяснял на суде В. Ткаченко, он думал, что успеет проскочить перед носом парохода.
Но не успел...
В момент столкновения, когда балкер протаранил «Адмирала Нахимова» и, отрабатывая запоздалую команду капитана Ткаченко «Полный назад!», отошел от быстро тонущего парохода, боцман «Нахимова» В. Лобода, понимая, что шлюпки уже не спустить, стал сбрасывать в воду спасательные плоты, что спасло многих оказавшихся в воде пассажиров. Прыгнув в воду и не думая о себе, он помог нескольким женщинам залезть на один из плотов. Так же вели себя и другие члены экипажа. Многие из них, спасая тонущих, погибли сами...
В связи с гибелью «Адмирала Нахимова» были сняты с работы начальник Черноморского пароходства С. Лукьянченко, начальник службы безопасности мореплавания В. Лютый, главный инженер пароходства А. Бондарев.
Приказом министра Морского флота СССР Т. Гуженко была создана комиссия по проверке судов ЧМП на предмет знания экипажами своих обязанностей по тревогам - пожарной, водяной, шлюпочной. В результате проверок выяснилось, что на ряде судов отсутствуют полные комплекты спасательных жилетов, просрочены запасы воды и сухих продуктов в спасательных шлюпках, а многие члены экипажей не знают своих обязанностей по тревогам. И еще несколько капитанов были сняты с работы.
А капитаны В. Ткаченко и В. Марков были приговорены Одесским областным судом к 15 годам лишения свободы. Но через пять лет были выпущены по амнистии.
Когда Виктор Иванович Ткаченко вышел из тюрьмы, я встретил его в отделе кадров пароходства, куда он пришел за какой-то справкой. В поседевшем неряшливо одетом человеке трудно было узнать того, прежнего капитана Ткаченко. Увидев меня, он нехотя поздоровался и со злостью сказал:
- А все из-за вашего Русина. Он выкрутился, а меня посадили.
Я напомнил Виктору Ивановичу ситуацию в Северном море, когда мы чуть не напоролись на встречный паром. Вместо того чтобы спокойно отвернуть, он дал тогда «Полный назад!». Ведь то же самое произошло и с «Адмиралом Нахимовым». Но, не став меня слушать, Ткаченко махнул рукой и ушел.
Больше я его не видел, а позже узнал, что В. И. Ткаченко эмигрировал в Израиль. Жена его была еврейкой.
Несколько лет назад я был в Израиле, навел справки и узнал, что В. И. Ткаченко под фамилией жены нанялся к какому-то богачу на яхту капитаном и не справился в сильный шторм с управлением, что погубило яхту, команду и его самого. Он утонул.
А капитан Вадим Марков после выхода из тюрьмы был назначен капитаном-наставником Черноморского пароходства. Когда об этом узнали родственники погибших на «Адмирале Нахимове», они написали возмущенное письмо начальству пароходства, и В. Марков был отстранен от должности. Вскоре он умер.
Вот такие судьбы этих двух капитанов...
Каждый год 31 августа во Всемирном клубе одесситов благотворительный фонд «Нахимовец», созданный настоящей подвижницей, чудесной женщиной Натальей Рождественской, чья бабушка погибла на «Адмирале Нахимове», проводит памятный вечер. Приходят в клуб спасшиеся в той страшной катастрофе члены экипажа лайнера, родственники погибших пассажиров, моряки.
А на следующий день в Новороссийск отправляется памятный поезд. В Новороссийске, куда приезжают родственники погибших не только из Одессы, но и из других городов бывшего Советского Союза, руководство порта предоставляет собравшимся катера, и люди отправляются на место гибели парохода, где в скорбном молчании бросают на воду цветы.
«Адмирал Нахимов» затонул в двух милях от мыса Дооб. Там на высоком берегу стоит памятник - семь серебристых труб разного диаметра и высоты. Верхняя часть труб срезана наискосок. Центральная труба символизирует пароход, остальные - оборвавшиеся жизни. В центральную трубу вмонтированы часы, поднятые водолазами с затонувшего лайнера. Они остановились на времени столкновения: 23 часа 12 минут.
К этому памятнику, где на стелах выбиты имена всех погибших на «Адмирале Нахимове», поднимаются по крутой тропинке приехавшие на катерах люди. С ними - священник. И когда он начинает читать заупокойную молитву, море внизу всхлипывает, словно разделяет горе этих людей.
А часы, вмонтированные в памятник, показывают одно и то же время - 23 часа 12 минут...
2013 г.
