Случай из практики
Я моряк, поэтому чаще всего встречал Новый год в море. Бывало, и в разных странах. Но однажды, когда теплоход «Аркадий Гайдар», на котором я плавал старшим механиком, накануне Нового года стал в ремонт в Одессе, мне довелось встретить этот замечательный праздник не дома, в кругу семьи, возле нарядно украшенной елки, а на продуваемой ледяным ветром стапель-палубе заводского дока.
Стали мы в док на очистку корпуса от обрастаний и ремонт рулевого устройства в середине ноября. Очистке и покраске корпуса мешала погода - лили дожди, а в первых числах декабря подморозило и повалил снег. Но все же завод, торопясь выполнить годовой план по ремонту судов, закончил все работы к Новому году, и спуск «Аркадия Гайдара» с дока был назначен на утро 31 декабря. Это означало, что уже во второй половине дня, когда теплоход станет к заводскому причалу, я смогу сойти на берег и встретить Новый год дома.
Утром 31 декабря, приехав на завод, я спустился на стапель-палубу дока проверить, как рабочие закрепили кингстонные решетки, и измерить щупом зазор на просадку руля. По чертежу завода-строителя этот зазор составлял восемь миллиметров, о чем при постановке судна в док я предупредил прораба, руководившего доковыми работами.
Каково же было мое удивление, когда, попытавшись измерить зазор, я понял, что его нет. Огромный руль теплохода, пахнувший свежей краской, плотно сидел на своем основании. Это могло привести к тому, что в море при перекладке руля он будет идти туго, а то и вовсе заклинит!
С башен дока уже раздавались команды, которые обычно предшествуют спуску судна на воду.
«Остановить спуск! Остановить немедленно!» - с этой мыслью я помчался наверх, к капитану.
Капитан «Аркадия Гайдара» Анатолий Иванович Ершов уже надевал меховую куртку, готовясь подняться на мостик. Увидев меня, весело сказал:
- С наступающим! К середине дня освободимся и, как нормальные люди, встретим Новый год дома!
- Анатолий Иванович! - закричал я. - Нельзя с дока сходить! Зазора под рулем нет!
- Как нет?
- Я только что мерил. После ремонта при сборке руля рабочие посадили его вплотную, не выдержав зазор. Нужно срочно поставить в известность начальство дока!
- А вот и оно, - сказал капитан.
В дверях появился начальник докового цеха, высокий хмурый неразговорчивый человек. Даже не постучав, он распахнул дверь каюты и, не поздоровавшись, спросил:
- Ну что, капитан? Начинаем спуск!
- Какой спуск, если вы руль вплотную посадили? Вот стармех только что мерил зазор. Нет его!
- Не может быть!
- Идемте, замерим.
Втроем мы спустились на скользкую от смерзшегося снега стапель-палубу дока и, переступая через ржавые тросы и прелые канаты, подошли к рулю. Я протянул начальнику докового цеха щуп. Потыкав им под рулем и убедившись, что зазора нет, он матюкнулся и, отдав мне щуп, сказал:
- С дока сходим все равно.
- Как это «сходим»? - возмутился капитан. - Заклинит в море руль, что тогда?
- Сейчас решим.
С этими словами начальник докового цеха повернулся и быстро пошел наверх, на док.
- Ну, все. Можно по домам, - хмыкнул капитан. - Пока он разыщет докового прораба, пока тот соберет рабочих... Да и на исправление брака уйдет не один день.
Мы вернулись в уютную капитанскую каюту. Сбросив куртку и потирая замерзшие руки, Анатолий Иванович сказал:
- Так... В холодильнике кое-что есть. Выпьем по рюмочке за наступающий и...
В это время на письменном столе пронзительно зазвонил телефон.
- Это, наверно, старпом, - сказал капитан. - Узнал, что спуска с дока не будет, и просится домой.
Но это был не старпом. Звонил дежурный диспетчер пароходства, которому уже успел послать телефонограмму начальник докового цеха. Выслушав диспетчера, Анатолий Иванович швырнул со злостью телефонную трубку:
- Мы, видите ли, если не сойдем сегодня с дока, сорвем заводу и пароходству выполнение годового плана! А то, что из-за халтурной работы завода у нас в шторм заклинит руль, и нас выбросит где-нибудь на берег, диспетчера мало волнует!
Немного успокоившись, капитан поставил на журнальный столик бутылку коньяка, нарезал лимон и, наполнив рюмки, сказал:
- Недаром у наших моряков есть проклятие: «Чтоб ты в Одессе на ремонт стал!». По статистике все аварии в море после таких ремонтов!
В это время в дверь постучали. Вошел докмейстер, отставной моряк в засаленном ватнике и старой приплюснутой морской фуражке.
Когда мы стали в док, он зашел к Анатолию Ивановичу познакомиться и за рюмкой водки, которой его угостил капитан, рассказал, что в годы борьбы с «безродными космополитами» из-за своей греческой фамилии Аргелопулос был лишен заграничной визы и уехал по вербовке из Одессы в Мурманск. Рассказал, как плавал много лет на рыболовных судах, как уходил на небольшом траулере на четыре-пять месяцев к берегам Канады, и как ценились в Мурманском траловом флоте специалисты - люди, а не фамилии и национальности! Уже при Хрущеве, когда начали реабилитировать политических заключенных, Аргелопулос вернулся в Одессу, но в пароходство его все равно не взяли. Пришлось устроиться на завод докмейстером.
Узнав, что мы отказываемся сходить с дока из-за невыполнения заводом технических норм на ремонт рулевого устройства, он зашел предупредить, чтобы мы были готовы к любым неприятностям.
- Сволочной мужик начальник нашего цеха, - сказал он. - Если вы не сойдете на воду, он лишается солидной премии за выполнение годового плана. Сейчас он натравит на вас всех собак. Держитесь, моряки!
Торопливо выпив рюмку и отказавшись от предложенного лимона, докмейстер пожелал нам счастливого Нового года и ушел.
С его уходом в каюте поселилось тревожное ожидание. Слышно было, как на доке сипит пар. В широких иллюминаторах капитанской каюты виден был механический цех, где вспыхивали и тут же гасли всполохи электросварки. Недалеко от дока низким протяжным гудком звал кого-то буксир. А телефон молчал. Но это молчание было похоже на затишье перед бурей.
И - точно! Телефон зазвенел так, что заложило в ушах. Главный инженер пароходства потребовал к телефону меня. Не слушая моих доводов, он кричал:
- Детали рулевого устройства осматривал инженер Регистра. Потом вам был выдан акт отдела технического контроля завода. Что вы еще хотите? Объявляйте команде аврал и сходите с дока!
- И в акте регистра, и в акте ОТК все правильно. Но зазора под рулем нет.
- А куда вы смотрели? Сходите с дока или получите строгий выговор!
С этими словами главный инженер бросил трубку.
«Куда вы смотрели?»...
Когда началась сборка рулевого устройства, я, несмотря на мороз, не уходил со стапель-палубы дока, предупредив прораба, что зазор должен быть выдержан. Но работы велись и в румпельном отделении, где рабочие собирали рулевую машину. Там тоже нужно было следить за «чудотворцами», как называли моряки недобросовестных работников завода. И вот - «куда вы смотрели?»...
- Ну, кто следующий? - прервал мои грустные размышления капитан, показывая на телефон. - Я бы своими руками спихнул судно с дока, чтобы только поскорее уйти с завода. Но как уйти с туго ворочающимся рулем?
В это время в дверях показался наш помполит в теплом пальто и припорошенной снегом пыжиковой шапке. Такие шапки изредка продавали в валютном магазине для моряков, за ними с ночи выстраивались длинные очереди. Но наш помполит купил такую по разнарядке парткома.
За все время стоянки в доке я видел нашего «партийного вождя» (который, кстати, в судовой роли значился первым помощником капитана) только один раз, в день выдачи зарплаты. Сейчас он, не раздеваясь, а только отряхнув шапку от снега, плюхнулся в кресло, кивнул на журнальный столик, где стояли рюмки и полупустая бутылка коньяка, и, усмехнувшись, сказал:
- Коньячок попиваете... А мне звонят из парткома, чтобы я немедленно принял меры по обеспечению выполнения годового плана пароходства. Вы хоть понимаете, чем нам это грозит?!
- Конечно, понимаем, - спокойно сказал капитан. - Понимаем, что если в таком состоянии сойдем с дока, аварии нам не избежать. Лучше выпейте с нами за наступающий Новый год, раз пришли, -и капитан протянул своему первому помощнику рюмку, наполненную коньяком.
Поморщившись, помполит выпил, закусил лимоном и, как сильно уставший человек, прикрыл глаза. Потом встал и надел шапку.
- Ну, что ж... Я вас предупредил. Как бы все не закончилось разбирательством на бюро парткома!
Капитан закурил и, глубоко затянувшись, сказал:
- Лучше пойдите в партком завода, чтобы оттуда дали команду доковыми рабочими исправить ошибку. И тогда мы спокойно сойдем на воду.
Как только помполит ушел, в каюту снова ворвался начальник докового цеха:
- Ну что? Не передумали? Ваше упрямство вам будет дорого стоить!
Капитан вскочил. Я никогда не видел его таким разъяренным. Мне показалось, что сейчас он бросится на этого нахала! Но Анатолий Иванович, сжав кулаки, только тихо сказал:
- Вот что, дорогой. Пугать нас не надо. Мы не трусливого десятка. Лучше вызови главного инженера завода. Этот вопрос будем решать с ним.
Хлопнув дверью, начальник убежал, и снова наступила напряженная тишина. За покрытыми морозным узором иллюминаторами уже стемнело. До Нового года оставалось совсем мало времени, и было понятно - встречать его дома не придется.
В каюте стало холодно. Капитан выругался:
- Вот сволочь! Отключил отопление. Измором берет!
Где-то в десятом часу вечера появился главный инженер завода. За его спиной маячила длинная фигура начальника докового цеха.
- Вот что, капитан, - сухо поздоровавшись, сказал главный инженер, - мы сейчас завели на руль два троса, один с левой башни дока, другой с правой. Потянем шпилями. Если руль нормально пойдет, сходите на воду. До наступления Нового года успеем. Идемте с нами.
Мы спустились на освещенную прожекторами, промерзшую до звона стапель-палубу дока. Рядом шумело море, захлестывая нас солеными брызгами, которые, замерзая на морозном ветру, били по лицу, как шрапнель.
Наверху, на башнях дока, виднелись у шпилей фигурки людей. Главный инженер взмахнул рукой. Протянутый с правой башни трос натянулся, с него с треском посыпались намерзшие сосульки, и руль медленно, со скрипом, начал идти вправо. И вдруг трос лопнул, чуть не зацепив оборванным концом успевшего отскочить в сторону главного инженера.
- Стоп! Стоп! - закричал он, хотя и так было ясно, что продолжать испытания дальше бессмысленно.
Не сказав больше ни слова, главный инженер ушел. Побежал за ним и начальник докового цеха. Мы остались на стапель-палубе одни. Капитан посмотрел на часы:
- До Нового года остается аж ничего. Будем встречать его здесь. Не уходите, я сейчас.
И Анатолий Иванович поспешил наверх.
Вскоре он принес бутылку шампанского и два стакана. И вот на стапель-палубе дока одесского судоремонтного завода под звездным морозным небом и под торжественный гул судов, загудевших в порту и на рейде, мы встретили Новый год...
С рулевым устройством завод возился еще неделю. Когда технические нормы на ремонт были выполнены, мы сошли с дока и пошли в Херсон - грузиться суперфосфатом на Кубу. Уходил я в рейс с объявленным мне по пароходству выговором. Формулировка была такая: «За недостаточный контроль за производством ремонтных работ».
Выгрузившись в Гаване, мы погрузили в кубинском порту Матанзас полные трюмы сахара-сырца и через Панамский канал и Тихий океан пошли на Китай. Рейс получился кругосветный. Из китайского порта Тяньцзинь пошли в Сингапур. Там взяли груз каучука и, обогнув южную оконечность Африки (так как Суэцкий канал после войны был закрыт), через Атлантический океан и Средиземное море доставили его в Одессу.
Я бы забыл о том случае в доке, если б не случай, который произошел вскоре после нашего возвращения в Одессу. Теплоход «Архангельск» Балтийского морского пароходства, следуя через Босфор, при повороте в самом узком месте пролива из-за заклинившего руля врезался форштевнем в стоявший на берегу дом. Три человека, в том числе ребенок, погибли, более десяти получили ранения.
Капитана «Архангельска» арестовали и приковали за ногу к стене тюремной камеры, расположенной в средневековой крепости.
Фотографии этого чрезвычайного происшествия, сделанные с полицейских вертолетов, частных яхт и крыш соседних домов, обошли все газеты мира. На снимках были видны «Архангельск», въехавший в дом на берегу, маленькая девчушка в ночной рубашонке, полузасыпанная обломками рухнувшей стены, и разъяренные лица жителей Стамбула с поднятыми вверх кулаками. А заголовки турецких газет кричали: «Русский капитан-убийца предстанет перед уголовным судом!».
Фотографию «Архангельска», упиравшегося форштевнем в дом на Босфоре, напечатала только одна советская газета - «Известия». Я вырезал из газеты эту фотографию и хотел поехать на судоремонтный завод, показать ее начальнику докового цеха. Но, решив, что этого хама ничем не проймешь, передумал. Зато показал нашему помполиту . На что тот глубокомысленно ответил:
- Ну, что ж... Всякое бывает...
После этого происшествия выговор с меня сняли.
Вот такой был случай в моей долгой морской практике.
2013 г.
