Чайный аукцион
Кочин - небольшой индийский порт, плотно укрытый от океана тенью пальм. Они растут у самой воды, и когда судно заходит в порт, на палубу падают оборванные мачтами пальмовые листья.
В Кочине есть старинный католический собор, где был похоронен Васко да Гама. Прах великого мореплавателя португальцы давно перевезли на родину, но надгробная плита в соборе осталась, и возле нее толпятся туристы. Есть в Кочине и древняя синагога из белого мрамора. Пол в ней выложен фарфоровыми китайскими плитками, каждая из которых имеет свой особый рисунок. В синагоге тоже тесно от туристов. При входе в нее все мужчины - американцы, англичане, немцы, французы - надевают на головы кипы, которые раздает у дверей старый горбатый служка.
Суда в Кочине грузят чай. В порт его завозят небольшими партиями. Если зарядят дожди, то погрузка затягивается надолго. Чай боится сырости, и как только начинается дождь, на судах с грохотом задраивают трюмы. А дожди здесь часто. Тропики. Только опустят в трюм несколько десятков ящиков, как следящий за погрузкой вахтенный штурман кричит матросам:
- Туча!
И только успеют матросы задраить трюмы, как пулеметной дробью начинает стучать о палубу дождь...
Мы пришли в Кочин за грузом чая вместо парохода «Дмитрий Пожарский». Он плавал на постоянной индийской линии, доставляя в Одессу чай, джут, арахис, пряности, а на Индию грузил в Одессе тракторы, грузовые машины, различную сельскохозяйственную технику.
Когда «Дмитрий Пожарский» стал на ремонт, «чайный рейс» было приказано сделать нам - теплоходу «Аркадий Гайдар».
До этого мы перевозили из Сомали в Саудовскую Аравию живой скот. Тогда Сомали еще не было государством, раздираемым гражданской войной, и рассадником пиратства, которое в последние годы наводит ужас на моряков. Это была бедная, но мирная страна, в которую Советский Союз поставлял промышленные товары и всевозможную технику.
Сегодня на рейде порта Могадишо часто стоят захваченные пиратами суда разных стран, и на них в ожидании выкупа томятся в страшных условиях моряки. А тогда Могадишо был обыкновенным африканским портом, шумным и грязным. Выйдя из ворот порта, вы сразу попадали на такой же шумный и грязный рынок, где чернокожие торговки, сидя под огромными рваными зонтами, предлагали покупателям рыбу, бананы, ананасы, манго, дико кудахчущих кур и яркой окраски петухов.
Отправляли из Сомали в Саудовскую Аравию быков, баранов, верблюдов, коз и овец. Мелких животных загоняли на судно по широкой сходне и потом по такой же сходне гнали в трюмы, а быков, коров и верблюдов поднимали на стропах грузовыми лебедками. Оторвавшись от земли и повиснув в воздухе, несчастные животные отчаянно ревели, тараща от страха налитые кровью глаза.
На переходе от берегов Сомали до расположенного на Красном море саудовского порта Джидда рев быков, мычание коров и жалобное блеяние овец доносились из трюмов днем и ночью. Запах от этого огромного загнанного в трюмы стада проникал в каюты, на капитанский мостик, в машинное отделение и долго не выветривался даже после того, как в Джидде скот сгоняли на берег.
Хуже всего в этих рейсах приходилось матросам. После скота трюмы были настолько загажены навозом, что на уборку уходило несколько дней.
Когда после этих рейсов «Аркадий Гайдар» получил задание идти в Индию и грузить чай, капитан схватился за голову. Чай - капризный груз, он боится не только сырости, но и всевозможных запахов, а у нас трюмы после скота! Но на радиограмму, которую капитан послал в пароходство с просьбой дать нам другое задание, был получен ответ: «Выполняйте!».
Спорить - бесполезно. До «бараньих рейсов», как называл их капитан, мы ходили со спецрейсами на Кубу. Возили в наглухо задраенных трюмах войска. Такова была воля тогдашнего главы Советского Союза Никиты Сергеевича Хрущева.
Когда наш капитан попытался доказать пароходскому начальству, что трюмы теплохода не имеют достаточной вентиляции и не приспособлены для перевозки людей, ему пригрозили увольнением из пароходства!
Солдат выпускали по ночам подышать свежим воздухом, а днем в целях маскировки они были закрыты в трюмах. И до наступления темноты, когда воинское начальство, которое размещалось в каютах, разрешало открыть трюмы, капитан не находил себе места, переживая, что кто-нибудь из солдат задохнется.
И вот - чай...
Переход от Джидды до Кочина небольшой, суток шесть. И все это время мы всей командой мыли трюмы, а потом легли в дрейф и дрейфовали с открытыми трюмами, пока на жарком тропическом солнце они не просохли.
А когда стали под погрузку в Кочине, зарядили дожди. Но они дали нам возможность не только отдохнуть посте шести суток аврала по мойке трюмов, но и сходить в город, познакомиться с его архитектурой и побывать в древней синагоге и в соборе, где был похоронен Васко да Гама.
А когда погода улучшилась, закончился чай.
- Будем ждать аукцион, - сказал капитан.
- Аукцион?
- Да, чайный. Чай продается на аукционе. А проводится он здесь, в Кочине. Чай привозят сюда с разных плантаций. В Индии их называют садами. В Кочии съезжаются покупатели из разных стран мира. Видели, сколько отелей в городе? Это все для них, покупателей чая. Наши, советские, тоже здесь. Хотите, съездим, когда начнется аукцион?
- Еще бы!
И мы поехали.
Когда выезжали из порта, я увидел сваленные под пальмами ржавые якорные цепи. Вспомнилась Англия и стоявшая в Лондоне, на Темзе, на вечном приколе красавица «Катти Сарк». Этот знаменитый клипер в эпоху парусного флота был построен специально для перевозок чая из Индии и Китая в Англию. Он так и назывался, «чайный», и развивал фантастическую по тем временам скорость - 20 узлов! Даже сегодня такой скоростью обладают не многие пассажирские лайнеры, так как это связано с большим расходом топлива, а грузовые суда при всей своей автоматике, электронике и других чудесах современной техники ходят со скоростью не более 15-16 узлов.
«Катти Сарк» привозила в Англию чай, когда не был еще построен Суэцкий канал. И на пути в Европу, огибая мыс Доброй Надежды, обгоняя в океане в любую погоду другие «чайные» клиперы, приходила в Лондон с грузом нового урожая первой, получая премию английских чаеторговцев, встречавших ее с почестями в устье Темзы.
Наверно, и капитан «Катти Сарк», этот настоящий морской волк, который в самый лютый шторм привязывал себя к штурвалу, чтобы не быть смытым за борт (так рассказывают гиды при посещении «Катти Сарк»), бывал на чайных аукционах в Кочине, прежде чем погрузить на борт своего красавца клипера товар, стоивший во все времена больших денег...
Выехав из порта, мы оказались вскоре у небольшого двухэтажного здания. Возле него стояли грузовики, борта которых были расписаны индийским орнаментом. Полуголые индийцы с блестевшими от пальмового масла волосами сгружали ящики с чаем. Между грузовиками бродили тощие коровы. Грузчики ждали, пока коровы уступят дорогу, боясь ненароком задеть священное животное.
А на противоположной стороне улицы стояли десятки легковых машин. Это приехали на аукцион покупатели чая.
У подъезда нас встретил веселый молодой человек, одетый в шорты и цветастую майку. По черной блестящей шевелюре мы решили, что парень индус. Но он оказался нашим соотечественником, работником торгпредства, специалистом по закупкам чая, приехавшим из Дели на чайный аукцион.
- Мне сказал агент, обслуживающий ваше судно, что вы заинтересовались аукционом и хотите на него приехать, вот я и ожидаю вас. Давно не встречался с моряками. Я же вырос у моря, в Сухуми. А зовут меня Гиви Гогуа.
Сопровождаемые Гиви, мы поднялись по деревянной натертой воском лестнице и вошли в зал, напоминающий университетскую аудиторию. В глубине зала на возвышении сидел седобородый индиец, похожий на библейского пророка, и скороговоркой читал длинные списки. Нагнетаемый вращающимися под потолком вентиляторами ветер рвал из рук индийца листы бумаги, и ему приходилось прижимать их локтем к столу.
Зал был полон. Служители в белых одеждах расставляли перед сидящими воду со льдом и бесшумно убирали пустые стаканы.
Мы сели, и сейчас же перед нами положили отпечатанные типографским способом каталоги с названиями садов и сортов чая.
Время от времени в зале поднималась чья-то рука, и сидевший на возвышении седобородый индиец грохал молотком, а секретарь записывал название фирмы, чей представитель купил партию чая. В зале никто не спорил, не повышал ставок, аукцион проходил мирно.
- Сегодня большой подвоз, и покупатели стараются не взвинчивать цены, - тихо сказал нам Гиви. - Вот когда подвоз небольшой, дело может дойти до драки. Да-да! Законы коммерции жестоки. Представитель фирмы, которая его сюда послала, не может вернуться с пустыми руками. Это я, советский человек, могу вернуться в Дели и сказать шефу, что чай был дорогой, и я не захотел тратить народные деньги. Никто не станет меня за это ругать. А мир капитализма иной. Он живет одним понятием - прибыль. Прибыль любой ценой! Не даешь фирме прибыль - сматывай удочки! Кому нужен сотрудник, не дающий хозяину доход?
Гиви перешел на шепот, чтобы не мешать сидящим рядом покупателям.
- Смотрите, вон тот, в первом ряду. Вытирает платком шею. Это известный в чайных кругах представитель знаменитого «Липтона», заключает сделки на миллионы долларов! Скупает лучшие сорта. В Бомбее, Мадрасе, Калькутте стоят уже зафрахтованные им пароходы. Кочин - порт небольшой, причалов мало, и суда ждут очереди на рейде. А время для капиталиста - деньги! Чтобы не терять времени после покупки груза, представитель «Липтона» держит, что называется, под парами в других портах Индии зафрахтованный флот. Вы понаблюдайте за ним. Смотрите, насторожился. Читают цены на сорт «Дарджилинг». Все. Купил. А вон тот, справа, что дымит сигарой, делает закупки для австралийских фирм. В Кочин приезжает с женой. Она уроженка Индии, знает хинди, ездит на плантации и всегда в курсе чайных дел. Я имею в виду болезнь чайного листа, урожайность и прочее. В деловом мире каждая мелочь может привести к прибыли или к ее потере. Сейчас читают цены на сорт «Каролина». Вон австралиец поднял руку. Удар молотка. Купил. А рядом с ним немец. Из Гамбурга. Грузит пароход, стоящий рядом с вами под либерийским флагом. Сорта берет недорогие, но большими партиями. А вон, у окна, старик. Это тайванец. На Тайване пьют красный чай. Он тоже в списках аукциона. Называется «Солонг».
- А какой чай покупаете вы? - спросил капитан.
- Все закупки я сделал с утра, как только открылся аукцион. Сейчас я только ваш гид.
Он встал.
- Пойдемте ко мне, угощу чаем. Одним из сортов, который купил утром.
Отель, в котором жил наш гид, оказался рядом со зданием, где проходил аукцион. Мы вошли в просторный холл. В нишах холла белели статуэтки из слоновой кости, а у дверей лифтов, как солдаты, замершие на своих постах, стояли служащие в красных форменных шапочках. За конторкой, опустив на колени газету, дремал пожилой портье.
Открыв двери своего номера и пропустив нас вперед, Гиви пригласил нас за низенький столик, расставил чашки и сказал, что сейчас принесут кипяток.
Я ожидал, что он начнет заваривать чай каким-то особым способом, но все оказалось очень просто. Когда служащий отеля принес большой медный чайник с крутым кипятком, Гиви ополоснул им маленький фарфоровый чайничек и положил в него чай из расчета по ложечке на каждую чашку.
Пока заваривался ароматный индийский напиток, я вспомнил другой чай, который пил в страшные годы войны. Было это в карловском концлагере. По ночам, когда охранявшие лагерь полицаи, напившись самогона, крепко спали, мы, дети, проползали под колючей проволокой и бежали на окружавшие лагерь поля. Урожай с них был уже убран, но, роясь в земле, мы все же находили иногда мерзлую картошку, морковь или свеклу. Вот из свеклы наши мамы и заваривали «чай». Свеклу нарезали на мелкие кусочки, сушили, и когда обдавали кипятком, получалась бурая жидкость, которая и была для нас чаем.
Ни о каком сахаре к чаю речи быть не могло. Но в зимние вечера, когда за стенами барака выла метель, а его обитатели, кутаясь в лохмотья, сидели вокруг дымившей глиняной кобыци (так называлась стоявшая посреди барака небольшая печь), этот чай с привкусом дыма казался самым вкусным чаем на свете!..
Гиви разлил по чашечкам чай темно-золотистого цвета с терпким вяжущим вкусом.
- Ну как? - спросил он. - Это «Дарджилинг». И не тот, который вы купите в магазине, хоть на этикетке и будет написано «индийский». Пока он дойдет до прилавка, он уже будет смешан черт знает с чем! А этот - напиток богов! Многие предпочитают чаю кофе. Но кофе возбуждает сразу и дает такой же быстрый спад, а чай тонизирует постепенно. Он дает кульминации, как в музыке. Да-да, не смейтесь! Кстати, в настоящем чае содержится вся группа витаминов. А японцы доказали, что зеленый чай при лучевой болезни выводит из организма почти 90 процентов стронция! В Японии с чаем связывают долголетие. Недаром у них так популярны чайные домики. Японцы установили двадцать пять элементов, определяющих аромат чая. Я работал в чаесовхозах, изъездил все чайные районы Грузии, но науку о чае по-настоящему стал постигать только здесь...
Когда мы вернулись на судно, был уже поздний вечер. Горизонт освещала луна. Трюмы были раскрыты, и погрузка шла полным ходом.
Капитан спросил у вахтенного штурмана, сколько уже погружено чая, и тяжело вздохнул:
- Довезти бы этот «напиток богов» в целости и сохранности до Одессы...
Я промолчал.
Нам предстоял океанский переход, и за тысячи тонн чая, который мы должны были погрузить на теплоход, отвечал он - капитан.
2013 г.
