Литературный сайт Аркадия Хасина

Породненная с морем

Этот день в Ассоциации бывших узников гетто и нацистских концлагерей был обычным рабочим днем. Телефонные звонки, посетители, вопросы, просьбы... Но парень, который пришел в этот день в ассоциацию, ни о чем не спрашивал и ничего не просил. Слегка заикаясь, он назвался Олегом и положил передо мной потертую коленкоровую папку.

- Посмотрите, пожалуйста.

Я раскрыл папку и увидел фотографию женщины в морской форме. Лицо ее показалось мне очень знакомым.

- Это моя бабушка, - сказал Олег. - Она давно умерла. Но она была узницей фашистского концлагеря еще до нападения Гитлера на Советский Союз. Она плавала на судах Черноморского пароходства, но там ее уже забыли, да и пароходства нет. Пусть ее помнят хотя бы в вашей ассоциации.

И, оставив папку, он ушел.

Когда схлынул поток посетителей, я стал рассматривать содержимое папки. Кроме фотографии там оказалось несколько старых газет, а под ними - диплом капитана дальнего плавания на имя Берты Яковлевны Рапопорт.

Так вот почему мне знакомо это лицо! Кто же в Черноморском пароходстве, где я проработал свыше пятидесяти лет, не знал Берту Яковлевну Рапопорт, «легендарную Берту», как называли ее моряки!

В Советском Союзе были всего две женщины с дипломами капитанов дальнего плавания: в Дальневосточном пароходстве - Анна Ивановна Щетинина, в Черноморском - Берта Яковлевна Рапопорт.

Я развернул пожелтевшие газеты. Одна одесская, «Большевистское знамя» за 5 июня 1939 года, другая - «Вечерняя Москва» за то же число. В обеих под огромными заголовками сообщалось о возвращении в Одессу на пассажирском теплоходе «Армения» из фашистского плена большой группы советских моряков. Среди них была и старший помощник капитана парохода «Катаяма» Берта Рапопорт.

Тридцать девятый год... Мне было тогда всего девять лет, но я хорошо помню очереди у кинотеатров, где показывали кинохронику, снятую Романом Карменом в пылающих городах Испании. Помню названия мест, где шли ожесточенные бои с фашистами, - Уэска, Брюнете, Теруэль, - и огромную карту этой страны, вывешенную в Городском саду. Возле карты собиралась поначалу шумная, а потом все более сдержанная толпа одесситов.

И еще помню испанских детей, которых, спасая от бомбежек, привозили морем в Одессу. Мы, пионеры, стройными колоннами под звуки горнов и барабанов ходили в порт - встречать маленьких испанцев у трапов судов.

«Но пасаран!» - «Они не пройдут!» Этими обжигающими, как испанское солнце, словами одесситы выражали солидарность с отчаянной борьбой почти безоружного народа, мужественно преградившего путь фашизму.

А началось там все с простой фразы: «Над всей Испанией безоблачное небо». Этот сигнал к фашистскому мятежу прозвучал в эфире 18 июля 1936 года. Мятеж возглавил генерал Франко. Ему сразу начали помогать близкие соседи и единомышленники - Гитлер и Муссолини. Республиканцам - далекий Советский Союз.

Каждый день уходили из Одессы к берегам Испании суда с оружием, продовольствием, медикаментами, но путь был опасен и не близок. И возвращались не все. На пути в Испанию были потоплены черноморские суда «Тимирязев», «Благоев», «Комсомол», захвачены в плен «Цюрупа», «Макс Гельц», «Постышев», «Максим Горький», «Катаяма». И моряки этих судов, став узниками франкистов, первыми на себе испытали, что такое фашизм. Испытала это и Берта Яковлевна Рапопорт...

И вот теперь, спустя много лет после тех событий, я держат в руках ее диплом и, читая скупые, но выразительные слова: «Настоящий диплом на звание капитана дальнего плавания выдан...» - вспоминал наше знакомство.

Было это зимой 1949 года. Пароход «Очаков», на который я был назначен кочегаром, стоял на одесском рейде в ожидании топлива. На пароход я должен был прибыть к восьми часам утра. В порт я прибежал к семи, но море штормило, и рейдовый катер за маяк не шел.

Стоя на обледеневшем причале, я со страхом думал: «Что же теперь будет?». Ведь в те времена за опоздание на работу судили.

Вдруг ко мне подошла женщина в стеганке и берете с «крабом».

- Опаздываешь?

Я кивнул.

- Какой пароход?

- «Очаков».

- Идем со мной.

Я даже не спросил: «Куда?». Тон этой женщины и весь ее облик подействовали на меня завораживающе.

У Платоновского мола дымил буксир «Форос». Женщина подошла к скрипучей сходне и крикнула вахтенному:

- Позови капитана!

Когда появился капитан, она сказала:

- Петрович, отвези парня па «Очаков». Наряд получишь потом.

Так я не опоздал на пароход.

Это и была Берта Яковлевна Рапопорт, в то время диспетчер портофлота . О ее должности я узнал от капитана «Фороса». Пока буксир, зарываясь в волны, вез меня на «Очаков», я узнал еще и то, что Берту Яковлевну уволили из пароходства, поэтому она и работала в порту.

- Такую Берту! - сокрушался седоусый капитан, ворочая тяжелый штурвал. - И за какие только грехи? Я же с ней на «Катаяме» плавал. Лучшим штурманом Черноморского пароходства была!

Ее «грехи» стали вскоре и моими «грехами». После недолгого рейса на «Очакове» меня тоже уволили из пароходства. В стране разгоралась кампания по борьбе с «безродными космополитами», и, по мнению властей, я, как и Берта Яковлевна, был тем самым, «безродным». В пароходство я вернулся только после смерти Сталина, отслужив несколько лет в армии, но травма осталась на всю жизнь...

Перечитав лежавшие в папке газеты и не веря тому, что я держу в руках капитанский диплом Берты Яковлевны Рапопорт, я решил писать о ней очерк. Но что я знал? Спрашивать внука? Но он даже не оставил телефон - отдал мне папку и больше не приходил. Искать старых моряков, которые могли рассказать о Берте Яковлевне, тоже было бесполезно. Время безжалостно, и вряд ли кто из хорошо знавших ее дожил до наших дней.

И я решил искать ее личное дело. Искал в архиве пароходства, потом в архиве порта. И - нашел! Ксерокопии анкет и автобиографий, написанных ее рукой (а в советские времена такие бумаги моряки писали чуть ли не для каждого рейса, ведь под постоянным контролем «органов» были все граждане СССР, а тем более - моряки заграничного плавания), пополнили папку, которую принес ее внук.

Вот, например, выдержка из автобиографии, которую Берта Яковлевна написала после возвращения из фашистского плена:

«Я, Рапопорт Берта Яковлевна, родилась в г. Одессе 15 мая 1914 года. Мой отец Рапопорт Яков Григорьевич всю жизнь работал столяром. Трудовой стаж 56 лет. Мать Рапопорт Рацель Ароновна домашняя хозяйка.

В 1922 году я поступила в школу и закончила ее в 1928 году.

В 1926 году в числе трех лучших пионеров была торжественно принята в комсомол.

В 1928 году поступила в Одесский морской техникум на судоводительское отделение. Закончила техникум в 1931 году и получила диплом штурмана дальнего плавания.

С 1 февраля 1932 года первая самостоятельная работа в должности 4-го помощника капитана на теплоходе «Батум-Совет». В 1933 году Политотдел Черноморского пароходства перебросил меня на молодежно-комсомольский теплоход «Кубань» на должность 3-го помощника капитана. В октябре 1934 года переведена на пароход «Катаяма» и по постепенному продвижению по службе там же с 5 февраля 1936 года работала старшим помощником капитана. В 1938 году, во время событий в Испании, вместе со всем экипажем парохода «Катаяма» попала в фашистский плен. Нас содержали в тюрьме города Пальма на острове Майорка. Потом в концлагере. В июне 1939 года по настоянию нашего Правительства мы были освобождены из плена и вернулись на Родину...»

Вчитываясь в этот документ, отображающий дух и стиль эпохи, я представил жизнерадостную девушку из трудовой еврейской семьи, которую неожиданно для родителей увлекла романтика моря. Представил гнев отца и отчаяние матери, когда они узнали, что их дочь решила уйти в океан! Но она настояла на своем.

Девушке поступить в морское учебное заведение было всегда непросто, но она поступила. И совсем уже сложно было семнадцатилетнему «штурману в юбке» вписаться в коллектив моряков, всегда скептически настроенных по отношению к женщине на корабле. Однако Берта Рапопорт не только вписалась, но и сумела подняться по довольно крутой служебной лестнице от четвертого до старшего помощника капитана!

А что такое старпом? Моряки называют эту должность собачьей. Спит старпом урывками четыре-пять часов в сутки. Помимо двух вахт, которые он несет на мостике с четырех часов утра до восьми и с четырех часов дня до восьми вечера, старший помощник капитана отвечает за надежную работу грузового, шлюпочного и швартовного устройств, за пожарную безопасность, готовит и проводит учебно-тренировочные тревоги по борьбе за живучесть судна, руководит работой палубной команды, обеспечивает швартовки и отшвартовки в портах, отвечает за надежное крепление груза в трюмах и на палубе, за прием и расход пресной воды и продовольствия, за чистоту и порядок в жилых и служебных помещениях. От хозяйского глаза старпома не должна укрыться ни одна мелочь - от небрежно подметенной палубы до неаккуратно заправленной койки в матросском кубрике. Даже плохо приготовленный судовым поваром обед тоже на совести старпома.

Так вот, со всеми этими обязанностями Берта Яковлевна справлялась блестяще! Подтверждение этому я нашел в газетах и журналах за 1936-й, 1937-й, 1939-й годы, которые разыскал в Одесской публичной библиотеке. Оказалось, тогда о Берте Рапопорт знала вся страна! Вот что, например, писал о молодом штурмане дальнего плавания популярный в те годы журнал «Работница», тираж которого превышал два миллиона экземпляров:

«В 1936-м году пароход «Катаяма» швартовался в одном из французских портов. С капитанского мостика раздалась команда:

- Отдать левый якорь!

Лоцман-француз удивленно, но с уважением смотрел на невысокую советскую девушку, командовавшую швартовкой огромного океанского парохода.

После швартовки толпа людей на берегу встретила Берту аплодисментами. Всем хотелось поближе рассмотреть смелую девушку, плававшую по морям и океанам наравне с мужчинами. Дети подносили ей букеты цветов, женщины целовали и расспрашивали о жизни в Советском Союзе.

Из Франции пароход взял курс к берегам Англии. Прошли туманный Ла-Манш. Вот и знаменитые лондонские доки. Не успели пришвартоваться, как возле парохода собралась толпа англичан. Защелкали фотоаппараты. А на следующий день в одной из лондонских газет появилась статья: «Первая в мире женщина-моряк». В статье со всеми подробностями описывались ее внешность, одежда, цвет глаз, волос и... маникюр. Каждый день, пока пароход стоял у лондонского причала, она получала восторженные письма от жителей британской столицы...».

Я сделал бесчисленные выписки из старых газет и журналов и выучил почти наизусть личное дело Берты Рапопорт, причем не только анкеты и автобиографию, но и многочисленные характеристики, в которых превозносились ее деловые, моральные и человеческие качества, а в те годы от характеристик зависела не только карьера, но зачастую и жизнь.

Дорогу в океан Берта Яковлевна начала на легендарном паруснике «Товарищ», учебном судне Одесского морского техникума, на котором проходили практику многие известные впоследствии капитаны - такие, например, как Иван Александрович Ман или Герой Советского Союза Александр Иванович Маринеско, командовавший в годы Великой Отечественной войны подводной лодкой С-13 и потопивший гитлеровские суда общим водоизмещением в 52884 тонны.

На «Товарище» Берта Яковлевна, наравне с другими курсантами, как заправский матрос, несла вахту у руля, ставила и убирала паруса и, поднимаясь на головокружительную высоту мачт, пела от счастья. Она и палубу драила наравне с матросами, упрашивая знаменитого боцмана «Товарища» Адамыча не делать для нее как для девушки поблажек. А уж что касается дежурств на камбузе по чистке картошки или наведения чистоты в матросском кубрике, то ей не было равных!

Но главное, получив штурманский диплом и начав работать помощником капитана, недосыпая из-за ночных вахт, познав неистовую качку, зной тропиков, холод арктических морей и долгую разлуку с близкими, она не отступила от избранного пути и - стала капитаном.

А теперь я хочу рассказать о главном испытании, выпавшем на ее долю, - о фашистском плене.

Это случилось в Средиземном море 17 октября 1938 года. Советский пароход «Катаяма», названный так в честь основателя коммунистической партии Японии, шел с грузом пшеницы из Мариуполя на английский порт Ливерпуль. Ночью, когда пароход находился недалеко от Мальты, он был внезапно освещен мощным прожектором. На мостике «Катаямы» нес вахту второй помощник капитана. В четыре часа утра его должна была сменить Берта Яковлевна.

Поняв, что вспышка прожектора не случайна (Средиземное море патрулировалось военными кораблями испанских фашистов), вахтенный помощник вызвал на мостик капитана. Когда капитан Т. Передерий поднялся наверх, к пароходу уже приближался военный корабль, наведя на советское судно носовые орудия. С корабля просигналили: «Немедленно остановитесь. В случае неповиновения будете расстреляны».

Капитану не оставалось ничего другого, как застопорить ход. С корабля спустили шлюпку, и вскоре на борт «Катаямы» поднялся офицер в сопровождении вооруженных солдат.

Берта Яковлевна проснулась от непонятных криков и тяжелого топота сапог. Накинув на плечи кофту, в туфлях на босу ногу она выбежала из каюты.

На палубе франкистский офицер допрашивал капитана:

- Куда следуете? Что в трюмах? Где судовые документы?

Капитан спокойно отвечал:

- Идем в Англию. В трюмах пшеница. Можете проверить.

Увидев Берту Яковлевну, попросил:

- Принесите документы.

Когда Берта Яковлевна в форменном кителе с золотыми нашивками на рукавах снова появилась па палубе и подала франкисту документы, тот удивленно спросил:

- Кто эта женщина?

- Старший помощник, - ответил капитан.

Изумленный офицер начал молча листать бумаги...

К рассвету по приказу франкистов пароход «Катаяма» взял курс на испанский остров Майорка. В ходовой рубке рядом с заступившей на вахту Бертой Яковлевной стоял франкистский военный моряк. Он строго следил за курсом, которым шел советский пароход, стараясь не замечать присутствия женщины-штурмана.

На вопросы Берты Яковлевны - за что арестован пароход и по какому праву их заставили изменить курс - франкист демонстративно не отвечал.

С приходом в порт Пальма почти весь экипаж вместе с капитаном был отправлен в концлагерь. О том, куда их повезут, морякам объявил поднявшийся на борт чернобородый фашист. Размахивая кольтом, он пригрозил:

- За побег - расстрел!

На пароходе кроме Берты Яковлевны осталось пять моряков: боцман, два матроса, машинист и кочегар. Прощаясь с Бертой Яковлевной, капитан сказал:

- К вам переходят мои полномочия. Держитесь. Не подавайтесь на провокации.

Ему не дали договорить. Солдаты начали сгонять моряков па причал, где их уже ждал крытый грузовик.

Когда грузовик скрылся за воротами порта, боцман подошел к Берте Яковлевне:

- Ну вот, теперь вы наш капитан.

В ответ она только грустно улыбнулась...

На следующее утро, как всегда, по команде Берты Яковлевны на кормовом флагштоке был поднят государственный флаг СССР. А вскоре к борту подъехала легковая машина, из которой выскочил чернобородый. Увидев поднятый на корме «Катаямы» флаг, он заорал и замахал руками, показывая, чтобы флаг немедленно спустили.

Видя, что советские моряки не собираются выполнять его команду, он взбежал по трапу и помчался на корму с явным намерением сорвать флаг, но там его ждала Берта Яковлевна. Она решительно заявила:

- Пока мы остаемся на борту, вы не посмеете дотронуться до нашего флага. Палуба парохода - территория моей Родины, Союза Советских Социалистических Республик!

Злобно сверкнув глазами, чернобородый отступил, но вечером на причале появился уже знакомый морякам крытый грузовик. Мужчин отправили в концентрационный лагерь. Для Берты Яковлевны сделали исключение - ее отвезли в женскую тюрьму.

В тесной вонючей камере сидело десять женщин. Это были жены и матери республиканских бойцов, взятые франкистами в заложницы. Узнав, что их новая соседка - штурман советского парохода, испанки отнеслись к ней с особым вниманием и теплотой.

Ночью Берту Яковлевну вызвали на допрос.

- Признавайтесь, что вы везли оружие для республиканцев! - заорал на нее следователь. - Ваш капитан протокол уже подписал!

Берта Яковлевна засмеялась:

- Это ложь. Придумайте что-нибудь поумнее. Никто из моих товарищей такой протокол не подпишет!

- Вы сгниете в этой тюрьме!

- Все равно не подпишу.

Сильный удар по лицу свалил ее с ног. Очнулась она уже в камере. Возле нее хлопотали испанки...

Потянулись унылые тюремные будни. Кормили гнусно. Мыться приходилось в помойном ведре. На прогулки узниц выводили редко, но Берта Яковлевна была лишена и редких прогулок - тюремщики применили к ней особый режим. И она объявила голодовку.

Весть об этом быстро облетела все камеры. Тюрьма загудела. В окружении большой свиты к Берте Яковлевне пожаловал сам начальник тюрьмы. Он был предельно вежлив и пообещал, что если Берта, как он ее назвал, прекратит голодовку, ей будут созданы более благоприятные условия.

- Не мне. Всем, - ответила Берта Яковлевна, показав па своих соседок по камере.

Начальник усмехнулся и вышел, за ним вышли и сопровождающие. А ночью Берту Яковлевну перевезли в концентрационный лагерь.

Теперь она жила в бараке за колючей проволокой. Ее соседками по нарам были испанки, воевавшие на стороне Республики и попавшие в плен к фашистам, - медсестры, телефонистки, штабные машинистки. Они быстро подружились с Бертой Яковлевной и, как могли, помогали ей выжить в бесчеловечных условиях концлагерного быта. Иногда она получала весточку из соседнего концлагеря, где содержали моряков «Катаямы», и это тоже придавало силы.

Но вот настал долгожданный день освобождения! По требованию советского правительства и под давлением международной общественности франкисты освободили экипажи задержанных ими судов. Правда, сами суда остались в фашистском плену.

Проститься с Бертой Яковлевной пришел чуть ли не весь лагерь. Испанки вручили ей небольшой букет полевых цветов, собранных неизвестно где, и впервые за долгие месяцы плена Берта Яковлевна не смогла сдержать слез...

А потом была встреча с Одессой! Объятия, поцелуи и море цветов. И тот день, когда она ступила на землю своего города, был самым счастливым днем в ее жизни.

Об участии Берты Рапопорт в Великой Отечественной войне я, к сожалению, никаких материалов не нашел, только прочитал в ее послужном списке: «С 23 апреля 1941 года по 10 октября 1941 года работала старшим помощником капитана на пассажирском теплоходе «Молдавия».

В свое время, собирая материал для книги «Гневное море», я изучил множество документов о судьбах судов Черноморского пароходства, которые под непрерывными бомбежками вывозили из осажденной фашистами Одессы женщин, стариков и детей. Многие суда тогда затонули. В один из налетов фашистской авиации недалеко от Одессы затонул и теплоход «Молдавия», Произошло это именно 10 октября 1941 года. И могу представить, как хладнокровно и решительно действовала в эти роковые минуты старший помощник капитана Берта Яковлевна Рапопорт, усаживая в шлюпки напуганных людей. И уверен - сошла она с тонущего судна, как и капитан, - последней.

Следующая запись в ее послужном списке: «В ноябре 1941 года откомандирована в Каспийское морское пароходство. Назначена капитаном теплохода «Туркменистан».

Значит, войну Берта Яковлевна провела, в основном, на Каспии, где в условиях военного времени плавание было не из легких. Кстати, интересную деталь я узнал от судовой поварихи Марии Ивановны Коптюк, которую встретил недавно возле бухгалтерии пароходства. С Марией Ивановной я плавал на теплоходе «Украина» еще в 1970 году. Разговорившись с ней, я сказал, что собираю материалы о Берте Рапопорт. Тогда Мария Ивановна сказала, что от своей матери слышала, что во время войны на судах Каспийского пароходства работало много женщин, которые заменили ушедших на фронт мужчин (сама Мария Ивановна родилась в Баку уже после войны). И мать Марии Ивановны тоже плавала на танкере между Баку и Астраханью матросом.

Но - вернемся к Берте Яковлевне. В последней ее автобиографии, написанной в 1947 году, когда она уже снова работала в Одессе, есть строка: «В октябре 1946 года Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.». Эта награда говорит сама за себя.

О том, что случилось с Бертой Яковлевной в годы борьбы с «безродными космополитами», я уже рассказывал. Хочу только добавить следующее.

Во время захвата испанскими фашистами советского парохода «Катаяма» старший помощник капитана, выполняя свой гражданский и профессиональный долг, не позволила сорвать поднятый над пароходом государственный флаг СССР, хотя этот поступок мог стоить ей жизни. Но в тот момент она думала не о себе, а о чести и достоинстве своей Родины. А в 1949 году, когда Берту Рапопорт, как и тысячи других советских евреев, выгоняли с работы, Родина отвернулась от нее.

И когда я думаю о развале Черноморского пароходства, да и самого Советского Союза, то прихожу к выводу, что многое началось еще тогда, с той самой «борьбы». Ведь изгоняли не только евреев. Из Черноморского пароходства, например, были уволены высококвалифицированные специалисты - поляки, греки, болгары, люди, родившиеся в Одессе (вспомним названия улиц - Польская, Греческая, Болгарская) и не знавшие другой родины, кроме своей «великой и могучей». Но идеологическим мракобесам было наплевать на бесценный опыт этих людей, на их высокие человеческие качества, ярко проявившиеся в Великой Отечественной войне. Для «тонкошеих вождей», как окрестил сталинских соратников Осип Мандельштам, главное было, как и для фашистов, сохранить «чистоту расы». Эта идеология привела к краху гитлеровскую Германию. Она же привела к краху и Советский Союз...

Когда я закончил работу над очерком о Берте Рапопорт, я пошел в порт, на тот самый причал, где встретил ее зимой 1949 года. Как и тоща, море штормило, и брызги волн захлестывали причал.

Я смотрел на темное от шторма море, на этот волнующий душу простор и думал, что для Берты Яковлевны все это было не просто стихией, - призванием. Преданно и страстно она служила морю всю жизнь.

Необычную, трудную, прекрасную жизнь.

2000 г.

Отправить в FacebookОтправить в Google BookmarksОтправить в TwitterОтправить в LiveinternetОтправить в LivejournalОтправить в MoymirОтправить в OdnoklassnikiОтправить в Vkcom