Слоновая вахта
В городе небо узкое. Зажато домами. Даже в ясную погоду на городском небе ночью можно увидеть только горсточку звезд. Кто любит звезды, тот уходит в степь или в море.
Толя Квашин выбрал море.
В школе его звали Звездочетом. Он приносил на уроки карту звездного неба и увлекал ребят названиями созвездий: Арго, Кассиопея, Гончих Псов. Учительница математики упрекала его, что он знает звезды лучше, чем таблицу умножения.
- А без математики вам не быть астрономом!
- Он будет поэтом, - смеялся класс, - он доказал уже на уроках русского языка, что звезды - та же поэзия!
Но Толя не стал ни астрономом, ни поэтом. Он стал моряком.
Штурманское дело тоже связано со звездами. В море нет дорожных знаков. Звезды ведут моряка.
После окончания мореходного училища Толя плавал третьим, а потом вторым помощником капитана на небольшом грузовом теплоходе «Сарыч». Летом и осенью ходили между Одессой и Румынией, а зимой «выскакивали» за Босфор, в Италию. Грузы были разные. Ящики с оборудованием, трубы - для Румынии. В Италию возили чугунные чушки, а оттуда брали на порты Черного моря лимоны.
Команда «Сарыча» была довольна таким «домашним» плаванием,
но Толя мечтал о кругосветке, мечтал увидеть звезды обоих полушарий. Правда, моряк не выбирает рейсы. И Толя терпеливо ждал... Работая на «Сарыче», он научился понимать не только язык звезд. Как второй помощник, отвечающий за груз, он стал требовательным командиром. Он заставлял портовиков укладывать в трюмах каждый ящик так, чтобы никакой шторм не сдвинул его с места. Он познал сложную науку документов грузоотправителей и грузополучателей. А главное -научился настаивать на своем. Однажды ночью в Ильичевском порту во время погрузки на Италию хлопка, несмотря на начавшийся дождь, стивидор продолжал работу, а делать этого было нельзя, так как влажный хлопок может в трюмах самовозгореться. Толя приказал матросам закрыть трюмы и заявил разбушевавшемуся стивидору:
- Хлопок под дождем не грузят!
Порту нужно было, чтобы «Сарыч» утром ушел в море. План! А второму помощнику капитана Квашину нужен был в трюмах сухой хлопок. Море не шутит! Это Толя познал уже и на собственной практике, и на печальных примерах погибших в море судов.
- Молодец! - похвалил Толю утром капитан. - Так держать!
Однажды на «Сарыч» погрузили слона. Было это в Одессе. Слон
приболел и не смог уехать вовремя с Московским цирком на гастроли в Италию, а теперь догонял «коллег». Накануне погрузки капитан вызвал Толю и представил его маленькому лысому человеку в белой рубахе и галстуке-бабочке. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и курил сигару. Внимательно оглядев Толю, незнакомец сказал:
- Слона зовут Ваня. Мне подарили его в Индии. Я сделал из него почти человека. Капитан рекомендует вас как опытного грузового помощника. Постарайтесь, чтобы слон чувствовал себя, как дома.
- Анатолий Иванович, - добавил капитан. - Слон будет жить на палубе. Мы привяжем его цепью за палубный рым. Приставьте к нему матроса вашей вахты Овчаренко. Парень вырос в деревне и, наверно, умеет ухаживать за животными.
Вернувшись к себе в каюту, Толя с досады закурил. Уже несколько дней как он бросил курить, но тут не выдержал - такой груз!
Провожать слона-артиста собралась целая толпа грузчиков, а девушка-крановщица бросила ему с высоты своего крана цветок. Слон подобрал цветок хоботом и поклонился, вызвав на причале бурю восторга. Но Толе было не до восхищения. От Ильичевска до Италии пять суток хода, и это тяжелое время нужно было пережить...
Черное море штормило. Волны с шипением гнались за «Сарычем», а ветер хватался за снасти и тряс их с такой силой, что они все время звенели. Слон беспокойно переступал с ноги на ногу и прижимал уши.
- Это тебе не в цирке! - смеялись матросы.
Хозяин слона укачался и не выходил из каюты.
Матрос Овчаренко, рыжий коренастый парень, не боявшийся лазить на самую высокую мачту, походив вокруг слона, заявил:
- Нехай хто другой. Я ще житы хочу.
Толя презрительно взглянул на Овчаренко и сам подсунул слону корыто с едой. Но только слон вытянул хобот, как Толя быстро отскочил в сторону.
На мостике к Квашину подошел пожилой артельщик Зинатулин.
- Анатолий Иванович, я в молодости конями увлекался. Давайте буду ухаживать за этим красавцем.
Толя обрадовался:
- Пожалуйста!
Но и Зинатулин, когда слон чуть не придавил его, тоже махнул рукой:
- Не-е... Это не конь.
Прошли Босфор, и Толя не выдержал. Рванул дверь каюты дрессировщика:
- Вставайте! Слон не ящик. Ни я, ни наши матросы не умеем с ним обращаться.
- Научитесь вежливости, молодой человек, - сказал хозяин слона, не вставая с койки. Он уже не курил сигару. Лицо его было бледным и злым.
Толя хлопнул дверью и пошел к капитану:
- Василий Николаевич, сколько же можно...
- За груз отвечаете вы.
Больше капитан ничего не сказал. В море нужно уметь делать все, даже ухаживать за слоном.
Толя осунулся. Он перестал питаться в кают-компании. Ему казалось, что от него неприятно пахнет конюшней. Он ел возле камбуза, усаживаясь на палубный кнехт, и повариха Надежда Потаповна, добрая, немного ворчливая женщина, глядя на Толю, сочувственно вздыхала и проклинала «той дэнь, колы до «Сарыча» причепылось це несчастье».
Толина вахта как второго помощника была с ноля часов. Моряки называют эту вахту «собачьей». Есть еще вахты «беспартийная» и «прощай, молодость». «Беспартийная» с 16 до 20 часов, как раз в это время на судах проводятся собрания и другие общественные мероприятия. «Прощай, молодость» с 20 до 24 часов, когда крутят фильмы, устраивают вечера отдыха и работает библиотека. А с ноля -«собачья», когда все живое на земле спит. Даже море, и то старается вздремнуть, а ты - бодрствуешь! Но Толя любил свою «собачью» вахту. Он ведь был Звездочетом, а когда еще полюбоваться звездами, как не ночью! И еще любил он эту вахту за то, что в эти самые ответственные часы именно он вел «Сарыч» в безбрежном ночном море.
Перед Неаполем Толя стоял последнюю свою ночную вахту. Черное, с проседью звезд небо уже подсвечивалось на горизонте алым заревом Везувия. Море было тихим, пустынным, лишь далеко-далеко то показывался, то исчезал слабенький огонек какого-то одинокого рыбацкого суденышка.
Прохаживаясь по мостику, Толя предвкушал скорый приход в порт, когда слон сойдет на берег, и он, второй помощник капитана Анатолий Иванович Квашин, займется своими непосредственными обязанностями: лазить по трюмам, ругаться с итальянскими грузчиками, угощать в каюте ароматным чаем стивидора, внимательно проверяя при этом принесенные им тальманские расписки, чтобы не ошибиться в подсчете принимаемых на борт ящиков с лимонами.
Вдруг Толя услышал протяжный звук. Гудок! Совсем близко по корме гудело какое-то судно. Толя выбежал на крыло мостика и глянул в сторону кормы. Никого! Но воображение сразу нарисовало картину: чужое судно с заглохшим двигателем, с остановившимися генераторами, накренившись на борт, хрипит, стравливая последние остатки сжатого воздуха, зовет на помощь.
- Овчаренко! - позвал Толя матроса. - Вы слышали?
- Гудит хтось, - отозвался с другого крыла мостика Овчаренко.
Звук повторился. Оглядев море в бинокль, но ничего не обнаружив,
Толя позвонил капитану. Тот выскочил на мостик в трусах и майке.
- Вон там, - Толя показал в сторону кормы.
Капитан взял у него бинокль, внимательно осмотрел поверхность моря и прислушался.
- Василий Николаевич, - тихо предложил Толя, - может, дать команду готовить к спуску спасательный бот? Похоже, кто-то терпит бедствие.
Звук повторился. Громкий, протяжный, совсем близкий.
- Когда вы слышали его в первый раз? - быстро спросил капитан.
- Минут десять назад.
- Какой у нас ход?
- Пятнадцать и две десятых узла.
- Так что же, он гонится за нами?
Толя пожал плечами. В самом деле, «Сарыч» шел довольно быстро, а звук все время слышался рядом.
Капитан вернул Толе бинокль и улыбнулся:
- Все ясно. Это ваш приятель. А вот что ему нужно, почему он шумит, спросите у его хозяина. Спокойной вахты!
Капитан ушел, а Толя тут же представил себе, как утром о его ошибке узнает весь экипаж. Над ним будут смеяться матросы, штурманы, механики... Черт бы побрал этого слона!
- Это он берег чуе, - посочувствовал Толе Овчаренко. - От же слоновая наша вахта!
Утром ошвартовались в Неаполе. Уже у входа в порт судно начали окружать рыбачьи лодки и катера, переполненные туристами. С катеров защелкали фотоаппараты, нацелились кинокамеры, ведь не каждый день увидишь слона на палубе грузового теплохода. А когда Толиного мучителя перенесли подъемным краном на причал, его окружили чумазые неаполитанские мальчишки.
Провожать Ваню собрался весь экипаж, только Анатолий стоял в стороне. Но когда слон, величественно покачивая головой, не спеша тронулся в город, Толя помахал ему рукой.
- Вы ще с ним прощаетесь, - вздохнул Овчаренко, подметая за слоном палубу. - Тьфу!
На трапе капитан жал руку хозяину слона. Оба смеялись. Проходя мимо, Толя отвернулся. Пусть веселятся. Слоновая вахта кончилась!
Из открытых дверей портового склада донесся знакомый запах лимонов, и Толя счастливо улыбнулся.
- Анатолий Иванович!
Толю звал капитан. Он стоял на спардеке. Хозяина слона уже не было. Толя поднялся по трапу:
- Я вас слушаю, Василий Николаевич.
Капитан протянул Толе маленький значок.
- Это вам передали.
Толя посмотрел на значок. Под куполом цирка на трапеции работал гимнаст, а сверху была надпись: «Госцирк СССР».
- Теперь в любой советский цирк можете бесплатно ходить. Доказали свою причастность к нему, - и капитан крепко пожал Толе руку.
А вскоре случилось вот что. Квашин был в отпуске, но его вдруг вызвали в отдел кадров и сказали:
- Московский цирк скоро будет грузиться в Одессе на канадский порт Монреаль. Из Москвы звонил хозяин знаменитого слона, интересовался вами. Пойдете?
- А «Сарыч» как же? - растерянно спросил Толя.
- Капитан вас отпускает. Пора, говорит, Квашину выходить в океан.
- Ну, если так...
Так Толя благодаря слону вскоре увидел океанские звезды.
1990 г.
